— И чё теперь будешь с этой травой делать?
— А фиг его знает. Мелким продам. А потом куплю себе автомобильные диски, эти, которые вертятся. Знаешь, как в программе на MTV, где старые тачки прокачивают? Они там такие диски присобачивают, которые вертятся, даже когда машина останавливается… Вот такие себе и куплю.
— Да у тебя ж нет тачки! Зачем тебе диски?
— На стену повешу у себя в комнате, чтоб вертелись там. Плюхнешься на кровать — и смотришь, как они крутятся, светятся и все такое.
Ади так всерьез думал. Не для прикола сказал. Он бы точняк купил себе эти автомобильные диски и на стену бы повесил. Он вполне серьезно решил загнать травку мелким и купить диски. Веришь, нет? Это та самая фужинская классика жанра. Хоть ты сдохни! Если бы Ади предложили хату в Беверли-Хиллз, и ягуар, и Анджелину Джоли в жены, он все равно бы выбрал крутящиеся диски и повесил на стене в своей крошечной комнатухе на Фужинах. Трындец ему. Точно наркоманом будет…
Тут петарды взрываться стали. Матч закончился, а мы и понятия не имеем, кто чемпион Европы. Как самые отстойные лузеры! Я на качелях качался, Ади и Ацо мусолили косяк, а в Париже уже отмечали финал чемпионата Европы. А мы так и не знали, кто чемпион — «Арсенал» или «Барселона»? Точняк, мы от жизни отстали. Точняк.
Почему сейчас мне так нравится тишина?
Дома была полная тишина. Радован и Ранка по очереди храпели. Я в темноте свалился на свою кровать, одетый, и начал пялиться в потолок. Даже телевизор не хотелось включать, чтоб узнать, кто там все-таки выиграл. В полной отключке лежал, будто меня всерьез накрыло. Кажется, за два часа я даже ни разу не шелохнулся. Не знаю, закрывал я глаза, пытался заснуть? Таращился в потолок — и все. Как дебил.
А хуже всего, что мне это нравилось. Даже приятно было. Я слушал храп Радована и Ранки, какие-то голоса во дворе, шум поездов, гудение лифта, — я только недавно допёр, что это лифт. Я был спокоен, и мне это было до того по кайфу, что мог бы лежать так еще сто лет. И не из-за травы это вовсе: я всего-то один раз затянулся, да и то несильно, не в затяг. Тут было что-то другое, только я не понимал что. Я не ломал себе голову ни по поводу Радована, ни поводу Ранки. Ацо и Дамьянович, Ади и его товар, Деян и его двойки тоже меня не волновали. Не знаю даже, о чем я думал? Знаю только, что лежал с открытыми глазами и смотрел на хренов потолок, и на люстру, и на тени… и не знаю, на что еще?
Помню, я начал думать о китайцах, которые, замотанные в простыни, медитируют и впадают в нирвану и все такое. Они всегда мне казались слегка двинутыми, дурдом по ним плачет, а сейчас я представлял себя среди них: как я, такой же лысый и в этих их вьетнамках, сижу там и медитирую, и до лампочки мне весь остальной мир. Я даже подумал вдруг, что от всего, что со мной случилось, у меня конкретно поехала крыша и я уже больше не смогу опять стать нормальным. Только я вообще не переживал по этому поводу, спокойно представлял себе, как хожу по психушке в этой самой смирительной рубашке и потом, как Мэл Гибсон в «Смертельном оружии», выпутываюсь из нее. Только у него была травма плеча, поэтому он смог освободиться.
Я снова подумал: может я обдолбанный? Да вроде нет… Если меня так от одной затяжки накрывает, значит, я совсем псих? Не… наверно, это нормальная реакция, только об этом одни доктора знают, строят из себя умных да крутых.
Потом я подумал, что, может, все психи так себя чувствуют и что правда, что Ади раз втирал, будто они самые счастливые люди на свете, потому что ничего не знают и не понимают. Наверно, так и есть. Вот так лежат себе и смотрят в пустоту, и хорошо им. Положить им на то, что у Сербии нет моря. У меня реально было ощущение, что могу пролежать так всю жизнь. Я подумал, что ни разу не пошевелился с тех пор, как улегся. Пальцем не шелохнул. И не хотелось мне шевелиться. А так я всегда вертелся в кровати как шизанутый, простыня комом сбивалась, — Ранка уже и не знала, что с этим делать.
Вот, приехали. Я шизик. Крыша у меня поехала. С катушек слетел. Свихнулся. Шарики за ролики зашли. Псих.
Почему чефуры сидят на задних партах
Центр профессиональных школ словенцы выдумали только потому, что не знали, как им быть со всеми этими чефурами. И сделали этот центр, самую отстойную школу среднего общего образования во всем мире, где самые дебильные преподы трахают мозг всем нам, тем, у кого фамилия на −ич. В этой грёбаной школе у тебя нет никаких прав. Если вдруг педику стукнет в голову, он может тебя три раза за урок спросить и влепить тебе три кола, и конец тебе. Им на правила насрать. Мы — отбросы, и они могут делать с нами все, что захотят. Надо быть гением, чтобы придумать Центр профессиональных школ. Там тебе никто не поможет и не даст никаких отсрочек, чтоб ты типа все выучил. У них цель — взять как можно больше чефуров и зарубить на корню всю их силу духа, как Радован сказал бы. Если у тебя три пересдачи, то тут же найдется четвертый умник и влепит тебе еще одну, так что ты точняк останешься на второй год. Нет тебе никаких поблажек. Прям пидорский бизнес какой-то! И каждый год ты в новом классе. Если сам не завалишь, так остальные завалят.
Сегодня впервые за последние сто лет я опять пошел в школу — только потому, что мне осточертело сидеть дома. Так, схожу на пару-тройку уроков, завалюсь на последнюю парту и подремлю там. Чтоб потом не наезжали, что меня не было и все такое. И чтоб узнать, все ли еще на месте. По-любому этот год я уже прокатил, чудо будет, если я пересдам три повторных экзамена. Только я и так знаю, что мне будет в лом ботанить во время каникул, значит, я в пролёте. Может, и правда лучше получить еще одну пересдачу и, не рыпаясь, остаться на второй год? Ну не хватает у меня терпежа на эти их контрольные, и рабочие тетради, и циркули, и доски, и мел… Ладно, могу еще посидеть там на задней парте и поприкалываться или поспать, но слушать о химических формулах и о неравносильных уравнениях мне даже в голову не придет. Испишешь всю доску какими-то цифрами, а в конце выясняется, что икс равен трем. И в чем прикол? Какой икс? Что за хрень? Считаешь, паришься, чтоб просто выяснить, что какой-то там хренов икс равен трем. И что тебе с того, что ты это знаешь, если в следующем упражнении икс уже равен четырем или семи. Разве это не бред?.. Мать вашу, с вашими иксами и игреками!
На задней парте сидим мы, самые чефурские чефуры. Так уж повелось. С самого начала. Потому что, когда ты идешь в первый раз в первый класс, все словенские мамочки первыми рвутся в двери и фотографируют своими фотоаппаратами, и эти их словенские первоклашки — чистенькие такие, умненькие, и все друг друга знают, и все они горластые, — тут же занимают первые парты, чтобы быть ближе к учительнице и быть отличниками. И все разговаривают с учительницей и шутят, и им прикольно, и вообще… А бедная Ранка и другие чефурские мамашки стоят сзади с нами, маленькими чефурятами, все на стрёме, только и думают, чтоб их никто ни о чем не спросил, потому что они сами точно так же дрейфили в школе, потому что учеба никогда им особо не давалась, да еще и по-словенски они говорят неважно, — вот и надеются, что их никто ни о чем не спросит. Ждут тихо, пока все словенцы усядутся за парты, незаметно запускают своих карапузов в класс и линяют. И карапузы — такие же испуганные, как их мамаши, — тоже боятся, что их кто-нибудь что-нибудь спросит, забиваются как можно дальше от всех, на последнюю парту. На задней парте они в жутком страхе сидят смирно до пятого или шестого класса, пока им от этого страха, от зажима окончательно не сорвет башню, — и тогда они становятся буйными и начинают всем создавать проблемы и парить всех до одного.
