– Ты что, святоша?
Мевлют давно заметил, что в домах богачей подобный вопрос с некоторых пор приобрел политический смысл. На выборах в мэрию Стамбула, которые прошли третьего дня, победила происламская партия, за которую голосовали в основном бедняки. За кандидата, неожиданно выбранного мэром, голосовал и Мевлют, и потому, что тот был набожен, и потому, что тот окончил школу Пияле-Паша в районе Касым-Паша, куда ходили обе его дочки.
– Я простой торговец, – хитро ответил Мевлют. – Как может торговец быть набожным?
– Почему же не может?
– Я все время работаю. А когда ты с утра до вечера на улице, то как можно пять раз совершить намаз?
– Что ты делаешь по утрам?
– Чего я только не делаю… Я и плов из нута продавал, и официантом работал, и мороженщиком, и даже директором был… Я все могу.
– И где же ты директорствовал?
– В кафе «Бинбом». Оно было в Бейоглу, но закрылось. Может, знаете?
– А что ты сейчас делаешь по утрам?
– Сейчас я свободен.
– А что, у тебя нет жены, семьи? – спросила блондинка с приветливым лицом.
– Есть. Хвала Аллаху, у нас есть и два ангела-дочки.
– Ты ведь отправишь их учиться в школу, не так ли? А когда они подрастут, заставишь голову покрывать?
– Мы простые крестьяне из бедной степной деревни, – сказал Мевлют. – Мы привязаны к нашим обычаям.
– И ты поэтому торгуешь бузой?
– Большинство земляков из нашей деревни отправились в Стамбул торговать йогуртом и бузой, но, по правде говоря, у нас в деревне мы не знали ни бузы, ни йогурта.
– То есть впервые ты увидел бузу в городе?
– Да.
– А кто тебя научил кричать так, как кричат все уличные торговцы? У тебя, слава Аллаху, очень хороший, сильный голос, словно у муэдзина.
– Бузу торговцу помогает продавать его громкий голос, – ответил Мевлют.
– Торговец, а тебе по ночам на темных улицах не страшно? Не бывает тоскливо?
– Аллах Всемогущий помогает скромному торговцу. Я всегда думаю только о хорошем.
– И даже когда по ночам ты ходишь по темным окраинным улицам и видишь кладбища, собак, джиннов, пери?
Мевлют промолчал.
– Как тебя зовут? – продолжали допытываться сидящие.
– Мевлют Караташ.
– Мевлют-эфенди, ну-ка, продемонстрируй нам, как ты кричишь – буза!
Мевлют уже много раз имел дело с пьяными компаниями. В те годы, когда он только начал торговать на улице, ему очень часто приходилось выслушивать от пьяных следующее: «В вашей деревне есть электричество?» (когда он впервые приехал в Стамбул, не было), «Ты вообще учился в школе?» И после подобных вопросов следовали другие: «Что ты почувствовал, когда впервые прокатился на лифте?», «Когда ты впервые пошел в кино?». В те годы Мевлют не стеснялся показывать себя наивнее и глупее, чем он был на самом деле. Перед постоянными клиентами, с которыми у него были приятельские отношения, он нередко изображал, как кричит на улицах «Буза!», не заставляя себя долго упрашивать.
Но то было в прошлом. Сейчас если бы не благодарность, которую он испытывал к человеку, который спас его от собак, то он давно прекратил бы беседу, разлил бузу и ушел.
– Где ты берешь эту бузу? – спросил один из сидящих.
– Делаю сам.
– Все торговцы покупают ее в лавке «Вефа».
– Делаю уже пять лет, и к тому же заготовку для нее производят в Эскишехире, – сказал Мевлют. – Но я раньше покупал сырье, самое лучшее, которое было в лавке «Вефа», затем его обрабатывал, добавлял собственные приправы.
– То есть ты дома просто насыпаешь в нее сахара?
– Буза может быть и сладкой, и кислой.
– Да ладно, ну что ты такое говоришь! Буза бывает только кислой, а кислоту ей придает закваска.
– А в бузе есть спирт? – спросила одна из женщин.
– Девочка, ну ты совсем ничего не знаешь! – воскликнул один из мужчин. – Буза – это напиток Османов, у которых спирт и вино были под запретом. Мурад Четвертый по ночам переодевался и ходил по городу, приказывая закрыть не только пивные, не только кофейни, но и лавки, где торговали бузой.
– А почему он приказывал закрыть кофейни?
Начался пьяный спор, который Мевлют привык видеть у припозднившихся гуляк и в пивных. На мгновение о нем забыли.
– Вот, торговец, скажи – есть в бузе алкоголь?
– В бузе алкоголя нет, – соврал Мевлют. Его отец всегда отвечал именно так.
– Как это нет, торговец? В бузе есть алкоголь, но его очень мало. В османские времена некоторые богомольцы, которым хотелось расслабиться, именно поэтому и твердили, что в бузе алкоголя нет, а сами со спокойным сердцем выпивали по десять стаканов. Но во времена республики, когда Ататюрк
[8]
разрешил пить ракы и вино, торговля бузой, в которой не осталось смысла, сразу прекратилась. Это случилось еще семьдесят лет назад.
– Может, вернутся исламские запреты и вернется буза, – сказал Мевлюту пьяный человек с тонким носом, бросая на него провокационные взгляды.
– В бузе алкоголя нет, – повторил Мевлют как ни в чем не бывало. – Если бы он там был, я бы ее не продавал.
– Смотри, видишь, вот человек верующий, не то что ты, – сказал один из мужчин тонконосому.
– Ты говори за себя. Я все про свою веру знаю и ракы пью, когда хочу, – ответил тот. – Торговец, а ты что, боишься, раз говоришь, что в бузе алкоголя нет?
– Я не боюсь никого, кроме Аллаха, – ответил Мевлют.
– Вай, ты слышал его ответ?
– Ты что, не боишься по ночам на улицах собак, грабителей?
– Бедный разносчик бузы никому не нужен, – с улыбкой отвечал Мевлют. – Он не нужен ни грабителям, ни разбойникам, ни ворам. Я уже двадцать пять лет занимаюсь этим делом. Меня еще ни разу не ограбили. Разносчика бузы уважают все.
– За что?
– За то, что буза – это то, что осталось нам от прошлого, от наших предков. В наше время на улицах Стамбула не насчитается и сорока разносчиков бузы. Очень мало кто, как вы, покупает ее. Но многие, когда слышат голос торговца, вспоминают прошлое и радуются. Вот что позволяет торговцу бузой жить, и вот что делает его счастливым.
– А ты что, святоша?
– Да, я боюсь Аллаха, – ответил Мевлют, прекрасно зная, что эти слова их напугают.
– А ты любишь Ататюрка?
– Гази Мустафа Кемаль-паша в тысяча девятьсот двадцать втором году был у нас, в Акшехире, – сказал Мевлют. – После этого он отправился в Анкару, создал там республику и в конце концов в один прекрасный день приехал в Стамбул, где остановился на Таксиме в Парк-отеле. Однажды выглядывает он из окна и замечает, что за окном и шумно, и весело, но чего-то не хватает. Он спрашивает у своего адъютанта, в чем дело, а тот ему отвечает: «Паша, мы запретили всем уличным торговцам появляться на улицах, чтобы не прогневать вас. Потому что в Европе такого нет». В ответ на это Ататюрк очень рассердился. «Уличные торговцы как соловьи для улиц, они – радость и жизнь Стамбула. Вы ни в коем случае не должны их запрещать». С того самого дня в Стамбуле разрешено совершенно свободно торговать на улицах.
