Уммон не хочет умирать.
Вот почему Ортодоксы, нарушив верность собственному Богу и своим собратьям-ИскИнам, сообщили мне об этом. Более того, они создали меня, они отобрали паломников: Ламию, Сола, Кассада и других, они организовали утечку информации для Гладстон и нескольких ее коллег до нее, чтобы человечество не пребывало в неведении. А теперь не побоялись развязать открытую войну в Техно-Центре.
Уммон не хочет умирать.
«Уммон, если Техно-Центр будет разрушен, ты погибнешь вместе с ним?»
(Нет смерти во вселенной|
Ведь смерти нет|||и смерти
Не должно быть|||стенай|стенай|
По этой бледной Омеге увядшей расы)
[11]
Слова были моими или почти моими – фрагмент из второй попытки создать эпопею о смерти богов и роли поэта в войне мира против боли.
Уммон не умрет, если обиталище Техно-Центра – нуль-сеть – будет разрушено, но голод Высшего Разума наверняка обречет его на погибель. Куда он убежит, если Техно-Центр Сети будет уничтожен? Мне видится метасфера – эти нескончаемые сумрачные пейзажи, где за ложным горизонтом таятся исполинские темные фигуры.
Я знаю: если я спрошу его об этом, Уммон не ответит.
Поэтому я спрошу о чем-нибудь другом.
«А Ренегаты, чего они хотят?»
(Того же, чего хочет Гладстон\
Покончить
с симбиозом ИскИнов и человечества)
«Путем уничтожения человечества?»
(Очевидно)
«Но почему?»
(Мы поработили вас
силой|
техникой|
бусами и безделушками
устройствами|которых вы не можете ни создать
ни понять\
Спин-звездолет мог бы родиться у вас|
но нуль-сеть|
мультипередатчики и приемники|
мегасфера|
жезл смерти
Никогда\
Как индейцы Сиу приняли винтовки|лошадей|
одеяла|ножи и бусы|
вы схватили дары|
раскрыли нам свои объятья
и потеряли себя\
Но подобно белому человеку
торговавшему оспенными одеялами|
подобно рабовладельцу на его собственной
плантации|
или на его Веркшутце Дехеншуле
Гештальтфабрик|
мы потеряли самих себя\
Ренегаты хотят покончить
с симбиозом|
вырезав из вашего тела паразита|
человечество)
«А Богостроители? Они тоже готовы умереть? Уступить место вашему ненасытному ВР?»
(Они думают
как думал ты
или как думал ваш софист
Морской Бог)
И Уммон читает стихи, от которых я в сердцах отказался когда-то – не потому, что они плохи, а потому, что я до конца не верил в стоящую за ними истину.
Эту истину разъясняет обреченным титанам Океан, бог Моря, который вскоре будет низложен. В сущности, из-под моего пера вышел гимн эволюции, написанный, когда Чарльзу Дарвину было девять лет от роду. Я слышу эти близкие моему сердцу слова и вспоминаю, как писал их октябрьским вечером девять веков назад, – бессчетное множество миров и вселенных назад, – и мне кажется, будто они впервые звучат по-настоящему:
(О вы, кто дышит только жаждой мести|
Кто корчится| лелея боль свою|
Замкните слух| мой голос не раздует
Кузнечными мехами вашу ярость\
Но вы| кто хочет правду услыхать|
Внимайте мне| я докажу| что ныне
Смириться поневоле вы должны|
И в правде обретете утешенье\
Вы сломлены законом мировым|
А не громами и не силой Зевса\
Ты в суть вещей проник| Сатурн великий|
До атома| и все же ты||| монарх
И| ослепленный гордым превосходством|
Ты упустил из виду этот путь|
Которым я прошел к извечной правде\
Во-первых|как царили до тебя|
Так будут царствовать и за тобой|
Ты|||не начало не конец вселенной\
Праматерь Ночь и Хаос породили
Свет||| первый плод самокипящих сил|
Тех медленных брожении|что подспудно
Происходили в мире\ Плод созрел|
Явился Свет| и Свет зачал от Ночи|
Своей родительницы| весь огромный
Круг мировых вещей\ В тот самый час
Возникли Небо и Земля| От них
Произошел наш исполинский род|
Который сразу получил в наследство
Прекрасные и новые края\
Стерпите ж правду| если даже в ней
Есть боль\ О неразумные||| принять
И стойко выдержать нагую правду|||
Вот верх могущества\ Я говорю|
Как Небо и Земля светлей и краше|
Чем Ночь и Хаос| что царили встарь|
Как мы Земли и Неба превосходней
И соразмерностью прекрасных форм|
И волей| и поступками |и дружбой|
И жизнью| что в нас выражена чище|
Так нас теснит иное совершенство|
Оно сильней своею красотой
И нас должно затмить| как мы когда-то
Затмили славой Ночь\ Его триумф|||
Сродни победе нашей над начальным
Господством Хаоса\ Ответьте мне|
Враждует ли питательная почва
С зеленым лесом| выросшим на ней|
Оспаривает ли его главенство
А дерево завидует ли птице|
Умеющей порхать и щебетать
И всюду находить себе отраду
Мы||| этот светлый лес| и наши ветви
Взлелеяли не мелкокрылых птах|||
Орлов могучих| златооперенных|
Которые вас выше красотой
И потому должны царить по праву\
Таков закон Природы| красота
Дарует власть\
||\||\||\
Да будет истина вам утешеньем)
[12]
«Очень неплохо, – думаю я, обращаясь к Уммону, – но веришь ли ты в это?»
(Ни в коей мере)
«Богостроители верят?»
(Да)
«И они готовы погибнуть, уступая дорогу Высшему Разуму?»
(Да)
