Пару часов я предавалась бесцельной рефлексии, лежа в ванной, а потом внезапно вспомнила, что надеть-то мне на свидание и нечего. Вся моя относительно приличная одежда за последние недели пришла в негодность. А сумка с вещами, которые купил мне Лис, так и осталась лежать у него в машине. Не могла же я отправиться в ресторан в том же платье, что была вчера на фуршете. Не могла пойти на свидание в рваных джинсах и растянутом свитере!..
Добрых полчаса я исследовала скудное содержимое шкафа, пока не пришла к выводу, что единственная приличная вещь — платье, доставшееся от матери. Впрочем, оно тоже не совсем соответствовало будущему мероприятию, поскольку было летним и несколько старомодным — строгое, темно-синего цвета, без рукавов и с вырезом под горло. На груди платье украшал ряд крохотных золотистых пуговиц, талию подчеркивал тонкий пояс, тоже золотистый. Юбка пышная, длиной чуть ниже колен.
Покрутившись в нем перед зеркалом, я утешила себя тем, что одеваюсь вовсе не старомодно, а в актуальном ретростиле. Замерзнуть тоже не должна. Во-первых, мы гулять по улице не собирались, а во-вторых, погода стояла необычайно теплая для конца октября.
На ноги я надела замшевые ботинки на невысоком устойчивом каблуке. Волосы собрала в высокий хвост и перевязала синей лентой.
Подобрать верхнюю одежду оказалось сложнее всего. В конце концов, я остановила выбор на длинной вязаной кофте с большими накладными карманами и поясом — ретростиль так ретростиль. В карманы положила телефон, ключи от квартиры и немного наличных — подходящей дамской сумочки у меня тоже не нашлось.
Стоило закончить прихорашиваться к грядущему свиданию, как второй раз за день позвонил отец. Он волновался, что в годовщину смерти матери я осталась одна, в очередной раз пообещал, что скоро его выпишут и он приедет домой.
— Я вот еще чего звоню, — под конец беседы сказал отец, — так и не смог связаться с Адой. Не знаешь, может, твоя тетка уехала куда?
— Не знаю… Мы только вчера вечером виделись.
— Странно… Ладно, Лисенок, не грусти, папа скоро вернется. Больше я так надолго не уеду. Вероятно, больше вообще не уеду. Еще надоесть успею.
— Скоро приедешь?
— Через пару дней. Теперь уже точно.
— И правда скоро…
Отца я не видела почти два месяца. Кто бы знал, как по нему соскучилась.
— Эх, что-то не слышу я радости в твоем голосе, — рассмеялся Степан Скворцов. — Или не рада, что я возвращаюсь? Небось и не скучала по старику, ухажера в мое отсутствие завела?
Перед глазами вновь вспыхнула картина: крепкие и сильные объятия, нежные и требовательные губы…
Во рту разом пересохло, и я возмущенно крикнула:
— Папа!..
— Ладно, ладно, — снова рассмеялся отец. — Но смотри, приеду — проверю!..
Я тоже попыталась позвонить Аделаиде — тетка ни на один из телефонов не ответила. Действительно странно, куда это она подевалась? Неужели так сильно обиделась? Так это вроде я обижаться должна… И если Ада разозлилась на меня, то почему на звонки отца не отвечает? Разве время сегодня для глупых обид?..
От размышлений меня отвлек звонок в дверь. Герман оказался удивительно пунктуален — прибыл ровно в шесть часов вечера. Выглядел он, как всегда, так, будто сошел со страниц книги. Одет в серый костюм-тройку. На голове серая шляпа с узкими полями и темной лентой на тулье.
— Алиса, вы сегодня чудесно выглядите! — Мужчина легко коснулся губами моего запястья.
Я смущенно улыбнулась.
— Так естественно и невинно… — продолжил расточать комплименты заведующий.
Услышав последнее слово, вздрогнула и непроизвольно облизала губы.
Автомобиль Германа оказался ему под стать — в стиле ретро — большой, черный, с мягкими, словно дутыми, обводами корпуса. Салон выглядел современно, но дух старины чувствовался в обивке сидений, оформлении приборной панели.
Я подумала, что зря переживала из-за своего старомодного наряда.
Мы отъехали довольно далеко от моего дома, когда заведующий вдруг сказал:
— Столик я заказал на девять. Алиса, как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться по парку? Погода чудесная. Вероятно, последний теплый день в этом году.
Прогулка в обществе интересного привлекательного мужчины меня прельщала больше, нежели просто ужин в ресторане. Вот только одета я была слишком легко.
— Разве что недолго, — тихо ответила я. — Боюсь замерзнуть.
— Недолго… — Герман растянул губы в своей фирменной улыбке, а затем нахмурился и спросил: — Алиса, вас что-то тревожит?
— Мм… да.
— Быть может, тот несносный мальчишка снова доставлял вам беспокойство? Эх, нельзя было вчера вас с ним отпускать.
Меня и правда тревожил Ли Су Хен, тревожили мысли о нем, но я не могла поделиться своими переживаниями с Германом.
Впрочем, у меня и без несносного корейца хватало поводов для беспокойства.
— Вчера был очень странный вечер. Некий пожилой господин обвинил меня одновременно и в колдовстве, и в воровстве, — нервно усмехнулась я. — Представляете?..
— Вот как? Очень интересно. — Кажется, мои слова Герман воспринял всерьез. — Не поделитесь деталями этой любопытной истории?
Рассказав все, что помнила, я спросила:
— Вот что мне теперь делать? Как думаете, этот человек в самом деле опасен? Или он просто сумасшедший?
— Этот человек опасен… — медленно проговорил заведующий. — Но, Алиса, не волнуйтесь. Могу пообещать, ни Александр Швецов, ни его люди до вас не доберутся. Мне удалось решить вашу проблему.
— Спасибо. — Я облегченно выдохнула. — Но… как?
— Я вам все расскажу чуть позже, — улыбнулся мужчина.
Мне очень хотелось верить, что все мои неприятности и правда остались позади…
Ли Су Хен
Квартира располагалась на последнем этаже дома.
Открыл дверь сам Ким Сон Чжун. Выглядел профессор теперь менее официально — классический костюм он сменил на узкие джинсы и рубашку стального цвета. Разве что очки и трость остались прежними.
— Здравствуйте, профессор Ким. — Парень поклонился. Затем потянулся, чтобы стянуть с ног ботинки.
— Молодой человек, даже и не думайте разуваться. Здесь не убрано.
Пол покрывал заметный слой пыли, на котором выделялись несколько дорожек следов.
Квартира оказалась просторная, переделанная в студию. Похоже, здесь уже давно никто не жил. Немногочисленную мебель закрывали белые простыни. На окнах не было штор, да и сами окна не мешало бы помыть. С рогатой люстры свисала паутина… Обжитой выглядела только кухня — на плите чайник, грязная посуда в раковине. Да на одном из диванов лежали подушка и стеганое одеяло.
