— А как же. Под копирку сделано.
— Пролетела жизнь, как одно мгновение. Всё время были молодые. Сражались, работали… И — бах: старики! Умирать пора, а в душе ещё мотыльки порхают. Ты как?
— Порядок. Вышел в отставку. Полковник.
— Ну, ничего себе? Когда успел?
— Я ж ещё до войны служил в госбезопасности, но об этом не знал никто. Кроме Ниманда.
— Женат?
— Да. Много лет.
— Дети есть?
— А как же. Девчата, правда, у нас с Катюшей почему-то не получались. Только сыновья: Иван, Василий. Оба — офицеры.
— А внуки?
— Один, Иван Иванович, тоже служит. В Луцке. Остальные помельче.
— Ну надо же! А мой лоботряс к девчонкам интереса не проявляет. У него своя, особая страсть — кони. Пара вороных, если видел, стоит в хлеву: Лесик и Мотря.
— А я думаю: что это за клубни у тебя в огороде.
— Они проклятые… И власти косо смотрят: кулаки, мол…
— Я замолвлю за вас слово.
— Вот, спасибо, ребятушки… А то ведь за него и заступиться некому…
— Не переживай, мы если пообещали, то поможем, — заверил Тур.
12
На обратном пути заехали к участковому. В 1963 году Шацк перестал быть райцентром, и все органы власти находились теперь в Любомле. Олег Игоревич остался чуть ли не единственным стражем правопорядка на огромной территории озёрного края. Работы у него было «выше крыши», и Тур, хорошо знавший криминогенную обстановку в районе, как мог, помогал младшему товарищу.
— Вот, Олежа, познакомься, это мой боевой побратим — полковник госбезопасности Ковальчук. Мы с ним ещё с довоенных лет знакомы.
— Очень приятно. Ну, очень… Чем могу быть полезен?
— Ивану Ивановичу надо срочно позвонить в Луцк. Уважишь?
— Вы ещё спрашиваете, дорогой Владимир Михайлович? Хоть во Владивосток!
Участковый набрал телефонистку Санечку, которую здесь знал стар и млад, представился и попросил соединить его с областным управлением КГБ, после чего следом за полковником громко повторил номер служебного телефона его внука. Вскоре в трубке завибрировал знакомый голос.
— Привет, тёзка! — заорал Иван Иванович.
— А… Это ты, дедуля?
— Я! Кто же ещё?! Срочно пробей, что за организация окопалась на Свитязе. Между пионерлагерем и турбазой.
— Понял. Чем они занимаются, знаешь?
— Какой-то закрытый НИИ — одним словом, почтовый ящик.
— Зачем тебе это, дед?
— Выполняйте, товарищ младший лейтенант!
— Слушаюсь!
Вскоре «заговорщики» получили ответ: на озере действительно работает лаборатория, изучающая свойства… тяжёлой воды! И Ковальчук, пока ещё не зная зачем, поставил перед собой цель: во что бы то ни стало проникнуть за её ограду…
13
Нет, конечно, Иван Иванович не собирался резать колючую проволоку, взламывать двери и без разрешения рыться в служебной документации. Он просто попросил внука срочно организовать ему встречу с руководством управления и немедля выехал с Туром в Луцк.
Подполковник ждал их в своём кабинете.
— Ну, что там у вас стряслось?
— Сегодня утром я побывал на Свитязе и узнал, что с недавних пор там действует лаборатория по изучению свойств тяжёлой воды.
— Знаю, младший лейтенант Ковальчук доложил, — раздражённо бросил начальник.
— А знаете ли вы, — невзирая на его реакцию, спокойно продолжил Ковальчук, — что уже в первый день войны фашисты направили туда группу своих лучших учёных?
— Нет, конечно…
— Мы долго ломали головы: с какой целью? И к чему такая спешка?
— Ну и…
— Теперь всё ясно: они тоже планировали добывать здесь сырьё для производства атомных бомб!
— А я-то, я тут при чём?
— Ну, как вы не понимаете? Где-то там, на Свитязе, до сих пор может находиться секретный объект фашистов, на котором мы можем найти немало интересного.
Подполковник насторожился:
— Давайте без спешки… Выкладывайте всё, что вам известно об этом деле, доложим наверх и вместе будем думать, что предпринять дальше.
— Хорошо… Я, как вы, должно быть, знаете, тогда служил в госбезопасности. Случайно узнав о намерениях противника, внедрился в его среду под видом перебежчика, известного советского учёного, и попытался выведать место нахождения объекта. Мне это удалось. Но из-за угрозы провала вскоре пришлось выйти из игры, инсценировав собственную смерть. Фашисты всё равно заподозрили неладное и перенесли лабораторию в другое место. А на прежнем обустроили фантом, обманку. Это стало ясно в конце войны, когда я, опять же по приказу Главнокомандования, вместе с партизанским отрядом Шковороды осуществил нападение на тщательно охраняемый немцами объект, а там — пусто. Но далеко они не ушли — нутром чую!
— Как фамилия учёного, роль которого вам пришлось играть?
— Селезнёв Вениамин Сигизмундович.
— Вы его ликвидировали?
— Никак нет. Присутствующий здесь Владимир Михайлович передал профессора в штаб пятой армии РККА.
Тур согласно кивнул тяжёлой седой головой.
— О дальнейшей его судьбе вам что-то известно?
— Только то, что Селезнёва не расстреляли — отправили на Соловки, где он работал под присмотром наших специалистов.
— Спасибо. Сегодня же передам вашу информацию в Москву. Где вы остановитесь?
— В гостинице «Украина».
— Зачем вам этот клоповник? Разве у вас нет старых друзей?
— Нет. В этом городе никто не знал о моей миссии.
— Это серьёзно… Вот возьмите, — подполковник выдвинул ящик стола и достал из него ключ с биркой, на которой оба отставника сразу заметили цифру «1».
— От квартиры, где деньги лежат? — ухмыльнулся Ковальчук.
— Наличку вы там вряд ли найдёте, — ответил подполковник. — Но за информацию, которая витает в тех стенах, враг заплатил бы столько, что хватило бы не на одну жизнь. Запоминайте адрес…
14
— Ну, что ты думаешь обо всём этом? — спросил Тур, усаживаясь за руль своей любимой, как он говорил, «лайбы».
— Мы своё дело сделали. Теперь пусть начальство мозги ломает — у него голова больше.
— Может, позвонишь для страховки кому-то из старых соратников? Чтобы проконтролировали… А то этот гусь может всё спустить на тормозах.
— Не думаю. Он хороший парень — по глазам вижу.
— Хочешь ещё одну бутылку коньяка проспорить?
