— Сила!
— Сейчас докторскую пишет.
— Витька тоже мужик неглупый. Был. Если это он утоп, конечно… Как выпьет, всё про бомбу атомную рассказ заводит. Я, мол, стоял у её истоков!
— Серьёзно?
— Серьезней не бывает. Я, ясное дело, в этот бред не верил. Думал, белочка, горячка. А теперь сомневаться начинаю. Может, Нелля в него пошла?
— Не… Барин тут ни при чём. Он — Виктор, а она — Владимировна, разницу понимаешь?
— В наше время бывает всё. Ну, чего не пьёшь, сам просил повторить.
— А ты?
— Я всегда — за! Давай чокнемся… Эх, удобную вещь придумала архитектор Мухина. Смотри, и держать в руке, и пить удобно.
— Ты о чём, дядя Миша?
— О стакане. Гранёном. Как у нас говорят, гранчаке. Раньше люди советские всё время мучились — зацепиться не за что, посуда падает, бьётся, и Мухина, та, которая «Рабочий и колхозница», придумала снабдить стаканы гранями. Она за это ещё премию получила. То ли Ленинскую, то ли Сталинскую — шут его знает.
— Интересная байка. Сам придумал?
— Не… В инцик… инцип… энциклопедии читал. Ещё по одной, Ваня?
— Можно!
— А уже ничего нет…
— Так я сбегаю.
— И куда ж ты побежишь, родной, если в нашем районе ни хрена не знаешь?
— Логично. Сходи сам.
— Слушаюсь! Денег дашь?
— Конечно. Пятёрки хватит?
— Вполне. Чего брать?
— То же самое. Чтобы не мешать.
— Понял. Сделаем. Только в Киеве такой не найти. Наша горчит. И потом отрыгивается три дня.
— Ничего. Переживём.
— Железно! Я погнал, а ты пока альбом семейный полистай. Сомнительное, но все же развлечение. Так сказать, средство от скуки.
34
Дядя Миша громко хлопнул дверью и «полетел»… А Ваня пододвинул к себе альбом. Раскрыл его на первой попавшейся странице. И с любопытством уставился на пожелтевший снимок. Стройный поджарый франт стоял у великолепного, не иначе как Петергофского, фонтана рядом с девочкой лет десяти-двенадцати в пышном белоснежном платьице. Что его так поразило? «Фирменный» знак гражданок Пушновых — грудь! У юного создания она была вполне приличных размеров…
— Кто это? — спросил младший лейтенант, когда вернулся дядя Миша.
— Он. Витька.
— Йо-моё! Почему же вы не сказали сразу, что имеете его фото?
— А ты не спрашивал.
— Как к вам попала эта карточка?
— Когда в пятую квартиру въехали новые жильцы, они, естественно, первым делом стали наводить порядок. Все вещи, оставшиеся от предыдущих хозяев, выбрасывали, без сожаления, в мусор. Однажды возвращаюсь с работы, вхожу в подъезд, а сверху летит Жорик — малолетний пасынок новосёлов, ну и врезается в меня на всём ходу. А у него в руках — бумаги. Часть их разлетелась по всему парадному. А он даже не остановился… Гляжу: фотография лежит. Поднял, присмотрелся — Витька с какой-то девчонкой. Ну и решил сберечь, чтобы хоть какая память о соседе осталась.
— Всё, снимок я реквизирую.
— Не возражаю! Постой, куда ты?.. Мы ж ещё не всё выпили…
— Тебе больше будет.
35
Младший лейтенант Ковальчук неторопливо брёл по родному городу, двигаясь в сторону центра. Именно там, на улице Владимирской, долгие годы располагается главный офис всемогущественной организации, в которой ему посчастливилось служить. Отметить командировку — дело десяти минут, а дальше? Отец с мамой в Черкассах, дед «гастролирует» на Волыни, баба… Стоп. Проведать Семёновну как раз бы и не мешало. Тем более что до Ворзеля теперь регулярно ходит электричка. «Мой поезд ночью, так что времени — целый вагон плюс маленькая тележка».
На первом этаже серого здания дежурил немолодой сверхсрочник.
— Сержант Фоменко! — представился он.
Ковальчук молча раскрыл своё удостоверение.
— Куда направляетесь?
— В дежурную часть…
— Вам направо.
— Знаю.
Младший лейтенант протолкнул в щель под стеклянным окошком командировочный лист и отвернулся, чтобы не искушать судьбу: алкоголь ещё не выветрился из организма.
Дежурный майор поставил печать и вернул документы:
— Держите.
— Благодарю вас!
— Не за что, Иван Иванович… Вы, случайно, не родственник знаменитого разведчика?
— Внук.
— При встрече непременно передайте ему привет. Мы служили вместе одно время. Я тогда лейтенантом был… Прыщ моя фамилия. Может, вспомнит?
— Обязательно. У него с головой всё в порядке. Да, кстати, товарищ майор, мне надо как-то связаться с ним. Может, позволите воспользоваться вашим телефоном?
— Не проблема!
— К сожалению, я не помню номера. Пробейте по справке: Тур Владимир Михайлович, посёлок городского типа Шацк Волынской области.
— Сейчас попробую. Будете ждать?
— Если недолго.
— Возьмите трубочку…
— Алло, дядя Володя? Это Ваня Ковальчук. Дед у вас?
— А где же ещё?
— Дайте ему в ухо! Дед… Тут товарищ с тобой поговорить хочет: лейтенант Прыщ. Теперь он служит в центральном аппарате… Да… Держите, товарищ майор.
— Иван Иванович, дорогой, здравствуйте! — как из автомата, застрочил дежурный. — Как живы-здоровы? Рад за вас, рад! Приезжайте в столицу, здесь вас многие помнят… Спасибо… Хорошо… Даю телефон внуку!
— Да, деда?
— А ты знаешь, что я нашёл своего «друга» Селезнёва?
— Вот это номер… Где?
— Здесь. На Свитязе. Он руководил коллективом шабашников. Под фамилией Прокопчук. Виктор Гаврилович. Помнишь того прораба, что смылся с нашей встречи?
— И у меня для тебя есть свежие новости. По всей видимости, у Нелли был отец. Кстати, тоже Виктор. Чёрт возьми, деда, скорее всего, это один и тот же человек. Соседи утверждают, что он, когда выпивал, всегда вспоминал про атомную бомбу!
— Что будем делать?
— Пушнову надо немедленно брать!
— Поздно. Она уже сбежала…
— Чёртов директор, он таки рассказал о нашей беседе.
— Ну и шут с ним… Пока ты в Киеве, поставь задачу столичным коллегам, пусть попробуют разобраться, как Селезнёв стал Прокопчуком.
— Понял.
— Когда будешь?
— Завтра утром… Вот только проведаю бабулю — и домой. Да, кстати, я везу тебе его фото.
— Кого?
— Ну, этого Виктора, предполагаемого отца Нелли.
