Заговорщики таки решают поздороваться со мной.
Заскрипела «молния», и в проходе «нарисовались» две крепких фигуры.
— Подъём! — заорал Клёва. — Чего разлегся среди будня-полудня?
— Забыл? У меня было тяжёлое утро…
— Смотри, кто нас навестил.
— Здорова, писатель! — раскинул руки в стороны Бачила.
— А, Валерий Михайлович, привет…
Пока мы обменивались любезностями, Вовкины глазища шарили по палатке и вскоре обнаружили порез.
— Что это?
— Не знаю.
— Утром его не было!
— Может, какая-то соблазнительница приходила тебя украсть, а ты и не услышал?
— Не вешай мне лапшу на уши! Ты следил за нами, бесово отродье?
— Ладно, следил… Хочешь откровенно?
— Да!
— Я выхожу из игры.
— Почему?
— Не люблю, когда меня держат за лоха…
— Что ты имеешь в виду?
— Либо полная откровенность, либо наши пути разошлись… Навсегда! — для пущей убедительности добавил я.
— И что ты хочешь услышать?
— Всё, что известно тебе.
— О’кей, братишка… У меня есть более-менее точные координаты места, где старый Банан добыл золото…
Клёва вынул из нагрудного кармана измятый клочок бумаги, с которым он, по-видимому, никогда не расставался, положил его передо мной и, ткнув указательным пальцем в нарисованную хату, сообщил:
— Это заброшенная усадьба, или наша, или та, возле которой расположились шведы. От нее идёт тропинка к колодцу. Вот, гляди, направление движения и цифра 500… Но нам никак не удаётся его найти!
Я взял в руки самодельную карту и сразу увидел… золотую богиню, точнее, её условное изображение на привязанном к цепи ведёрке. Выходит, именно этот колодец ведёт в пещеру, а следовательно, и в город мёртвых. Что ж, в ближайшее время я попытаюсь вычислить его…
22
Когда Бачила уехал, Кливанский собрался немного «покемарить» — наверное, взяла своё усталость, навеянная утренними приключениями. Снял фирменную джинсовую куртку, накрылся ею — и сразу захрапел. Я осторожно вытащил рисунок… Хата, колодец, озеро… Где, где те проклятые метки, по которым Павел должен был узнать место, где спрятан клад?
Нигде… Ничего…
Сфотографировав бумагу мобильником, кладу её на место и, уединившись во времянке, принимаюсь за изучение карты Свитязя. Гряда, уголок рыбака, студенческий лагерь, научно-исследовательский институт, турбаза… Прибрежная полоса виляет как змея. Стоп! На рисунке Банана берег ровный. А старик не мог ошибаться… Значит, рядом с нашим лагерем Некрополя нет! А вот возле шведов… Как Клёва не догадался?
Я спрятал атлас и… вдруг услышал чьи-то шаги. Выглянул в окно. Это был Тимур Горбенко. Опасливо озираясь по сторонам, он крался в глубь леса. Мне ничего не оставалось, как увязаться за ним, держась на безопасном расстоянии, что в принципе оказалось не так уж и сложно, — у меня же был бинокль!
У столетнего дуба спелеолог остановился и трижды кашлянул.
Из лесной чащи сразу вышел какой-то молодой человек.
Я лег на землю и пополз к ним. Но приблизиться ближе, чем на двадцать метров, не рискнул.
И поэтому услышал только последнюю фразу неизвестного:
— Хорошо. Я передам руководству твое предложение. Все… Завтра в это же время…
23
Итак, Горбенко работает ещё на кого-то… Выведать его намерения — моя первоочередная задача. В этом мне поможет… профессор Носов!
— Слушай, Юрий Романович, в твоей лаборатории есть какие-нибудь подслушивающие устройства?
— Говори прямо — что ты хочешь?
— Узнать смысл одного разговора.
— Когда он состоится?
— Завтра.
— Лады. Что-нибудь придумаем…
Он шмыгнул внутрь палатки и спустя мгновение вернулся с чем-то напоминающим обычную булавку.
— Это сверхчувствительный микрофон. На редкоземельных металлах. Воткни его под воротник объекта своего внимания — и он будет играть роль передатчика.
— Эй, дружище, и много у тебя таких игрушек?
— Достаточно.
Интересно, кто так экипировал его? Неужели Российская академия наук? Задавать вслух эти вопросы я не стал. Схватил «жучок» и помчал к спелеологу, который надувал лодку для очередного выхода в «открытое море».
— Ты куда, Тимур?
— А-а… Поплыву, поймаю пару рыбин на уху…
— Можно с тобой?
— Конечно.
Мы, словно по команде невидимого режиссёра, одновременно схватили нейлоновый шнур и дружно поволокли плавсредство в сторону озера. Несколько взмахов веслами — и судно замерло среди камышей. Забрасывать длинные телескопические удочки было весьма неудобно — леска постоянно запутывалась, крючки цеплялись за растительность… К тому же ничего не клевало, и я задремал.
Горбенко оказался более терпеливым. Он быстро поймал пару плотвиц и, используя одну из них в качестве живца, неотрывно следил за поплавком, надеясь выудить что-то покрупнее. Рубашка его лежала рядом, и я сполна воспользовался предоставленной возможностью — загнал «булавку» под воротник…
24
На следующее утро Клёва решил продемонстрировать толерантность и выслушать каждого из нас. «Колодец до сих пор не найден, что делать дальше, я не знаю, какие будут предложения?»
Яша высказался за более продуктивное использование техники, «а то металлоискатель может заржаветь».
Его поддержал Носов.
Тимур предложил покончить с наземной частью операции и приступить к подводной. Мол, у него есть данные, что город мёртвых следует искать на дне озера…
Кливанский раскритиковал его идею и посоветовал сосредоточить внимание на поисках колодца. При этом он вопросительно поглядывал на меня, но я не спешил открывать карты…
В конце концов все согласились с Яшей.
Мы взяли металлоискатель и много часов подряд безрезультатно «утюжили» окружающую местность.
Потом был обед, после которого большинство членов нашей экспедиции обычно пускались в дремоту. И «выход» Горбенко, о котором я узнал из потрескивания наушников «от Российской академии наук». Сам Юрий Романович находился рядом и предоставлял все необходимые консультации:
— Ты сильно не отставай, а то ничего не услышишь: радиус действия передатчика — мизерный!
Вскоре из динамиков донеслось покашливание Тимура, за ним голос, показавшийся до боли знакомым:
— Привет, дружище…
Черт возьми, неужели это Миша? Я думал, он давно на пенсии!
