— Очень справедливое замечание, — согласился Барент. — Мы проследим за тем, чтобы у вас появилась возможность встретиться с ним там, где... э-э... он сам того захочет.
— Вам известно, где находится Уильям Борден? — удивился Сол.
— Мы знаем, где... э-э... он решил действовать.
— Если я встречусь с ним, я убью его, — сказал Сол.
Барент тихо рассмеялся. У него были идеальные зубы.
— Очень сомневаюсь в этом, доктор Ласки. И тем не менее мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы передали ему наше послание.
Сол глубоко вдохнул морской воздух. Он не понимал, зачем он нужен Баренту и его группе в качестве посыльного, не понимал, почему ему позволяют руководствоваться собственной волей, не мог даже представить себе, чем может оказаться выгодной им его жизнь после того, как это поручение будет выполнено. Голова у него кружилась, он чувствовал себя как пьяный.
— Что же надо ему передать?
— Скажите Вилли Бордену, что Клуб будет очень рад, если он согласится занять вакантное место в его комитете по выбору членов.
— Это все?
— Да, — ответил Барент. — Не хотите ли закусить или выпить перед тем, как мы расстанемся?
Сол на минуту закрыл глаза. Ногами и ягодицами он ощущал качку. Он еще крепче сжал перила и открыл глаза.
— Вы ничем не отличаетесь от них, — произнес он.
— От кого?
— От бюрократов, начальников и гражданских служащих, которые по воле Гитлера превратились в членов Einsatzgruppen, в эсэсовцев, железнодорожных инженеров, военных промышленников и смердящих пивом сержантов, которые болтали своими толстыми ногами надо Рвом, полным трупов...
Барент на мгновение задумался.
— Да, — наконец промолвил он, — думаю, в конечном итоге, все мы одинаковы. Ричард! Будьте любезны, проводите доктора Ласки к месту его назначения.
Они долетели на вертолете до широкой посадочной полосы на острове и, пересев в частный самолет, взяли курс на северо-запад. В течение часа до приземления Солу удалось поспать. Это был его первый здоровый сон за неделю, не спровоцированный наркотиками. Его разбудил Хейнс.
— Взгляните. — Он тряс Сола за плечо. Ласки уставился на фотографию. Арон, Дебора и девочки были крепко связаны, но еще, видимо, живы. Сняты они были на белом фоне, который не давал возможности определить, где они находились. Вспышка «Полароида» выхватила перепуганные лица и расширенные от ужаса глаза. Хейнс включил маленький кассетный магнитофон. «Дядя Сол, — раздался голос Арона, — пожалуйста, делай все, что они скажут. До тех пор пока ты будешь это делать, они не причинят нам вреда. Следуй их указаниям, и нас освободят. Пожалуйста, дядя Сол...» — дальше запись резко обрывалась.
— Если вы попробуете связаться с ними или с посольством, мы убьем их, — прошептал Хейнс. Двое других агентов спали. — Если будете делать то, что вам приказано, с ними ничего не случится. Понятно?
— Понятно. — Сол крепко прижался лицом к холодному пластику иллюминатора. Внизу виднелись окрестности какого-то большого американского города. В свете уличных фонарей Сол различил кирпичные здания и белые шпили муниципальных строений. Именно в это мгновение он понял, что ни для кого из них уже не остается никакой надежды.
Глава 12
Вашингтон, округ Колумбия
Воскресенье, 28 декабря 1980 г.
Шериф Бобби Джо Джентри был в ярости. У взятого напрокат «Форда Пинто» имелась автоматическая коробка передач, но Джентри рванул ручку с такой силой, словно вел гоночный автомобиль с шестью передачами. Выехав с окружной дороги на магистраль 1-95, он выжал из сопротивлявшегося «Форда» 72 мили в час и рванул вперед, не обращая внимания на зеленый «Крайслер», пытавшийся сесть ему на хвост, и патрульных штата Мэриленд, старавшихся его задержать. Он перетащил чемодан на переднее сиденье, порылся с минуту в его боковом кармане, затем положил заряженный «ругер» на консоль с приборами и снова зашвырнул чемодан назад. Шерифа переполняла ярость.
Израильтяне продержали его до рассвета, сначала допрашивая в своем лимузине, затем в охраняемой резиденции неподалеку от Роквилла и снова в их распроклятой машине. Он до конца придерживался своей первоначальной версии, пытаясь связать все с чарлстонскими убийствами, рассказал и о Соле Ласки, который охотился за нацистским военным преступником, чтобы свести с ним старые счеты. К насилию израильтяне не прибегали и даже не угрожали ему после единственного замечания Коуэна, но они изматывали Джентри бесконечными перекрестными допросами. Что ж, на то они и израильтяне. Шериф не сомневался в этом... как не сомневался в том, что Джек Коуэн именно тот человек, за которого себя выдает... что Арон Эшколь и вся его семья убиты, хотя никаких доказательств у него не было. Он понимал лишь одно: эти люди ведут большую и опасную игру, и он, чарлстонский шериф, является лишь незначительной помехой в этой игре. Джентри выжал из «Форда» 75 миль, потом перевел взгляд на «ругер» и сбавил скорость до стабильных шестидесяти двух. Зеленый «Крайслер» отставал от него на две машины.
Больше всего после этой изматывающей ночи Джентри хотелось забраться в свою широкую гостиничную кровать и проспать до самого Нового года. Но вместо этого он позвонил из холла отеля в Чарлстон. На автоответчике больше не было никаких сообщений. Он позвонил в свой рабочий кабинет. Лестер заверил его, что для него ничего не оставляли, и поинтересовался, хорошо ли шериф отдыхает. Он ответил, что великолепно и уже успел осмотреть все достопримечательности. Затем Джентри набрал номер телефона Натали в Сент-Луисе. Ему ответил мужской голос. Он попросил Натали.
— Кто ее спрашивает? — проскрежетал голос.
— Шериф Джентри. А я с кем говорю?
— Черт побери, она рассказывала мне о вас на прошлой неделе! Похоже, вы и есть тот самый тупой южанин-полицейский. Какого черта вам надо от Натали?
— Мне необходимо поговорить с ней. Она дома?
— Нет, черт побери, ее нет. И у меня нет времени болтать с тобой, легавый.
— Фредерик, — усмехнулся Джентри.
— Что?
— Тебя зовут Фредерик. Натали рассказывала мне о тебе.
— Хватит молоть чушь.
— В течение двух лет после возвращения из Вьетнама ты не носил галстуков, — продолжал Джентри. — Ты считаешь, что математика ближе всего подошла к понятию абсолютной истины. Ты работаешь в компьютерном центре каждый день с восьми вечера до трех ночи, кроме субботы.
На другом конце провода повисло молчание.
— Где Натали? — повторил Джентри. — Это связано с полицейским расследованием. С убийством ее отца. Ей может грозить опасность.
— Что вы имеете в виду...
— Где она? — рявкнул Джентри.
— В Джермантауне, — раздраженно ответил голос. — В Филадельфии.
