– Она очнулась.
– Я передам медсестре.
Вэл легонько похлопала меня по колену:
– Скоро придет Стефани с твоими обезболивающими. Она потрясающе работает. И думаю, она влюбилась в Томаса.
– И чем она отличается от других? – донесся из темного угла голос Сойера.
– Привет, Чарли, – сказала я, при помощи пульта слегка приподнимая кровать.
Они с Марксом сидели в другом конце палаты. Сойер нахмурился:
– За последние сутки ты уже раз чуть не умерла. Не заставляй снова убивать тебя.
Я засмеялась и тут же задержала дыхание:
– Черт, а это больно. Даже представить себе не могу, каково с двумя ранами. Когда Томас проснется, то наверняка даже не сможет пошевелиться.
Я взглянула на Томаса и пожала его руку. Он моргнул.
– С добрым утром, приятель, – сказал Маркс.
Томас сразу же взглянул налево. Черты его лица смягчились, а губы расползлись в усталой улыбке.
– Привет.
Он поднес мою ладонь к губам и поцеловал ее. Потом опустил голову на подушку.
– Привет.
– Думал, я потерял тебя.
Я поморщила нос:
– Нет!
– Все, я пошел. – Сойер поднялся. – Рад, что вы оба в порядке. Увидимся на работе.
Он подошел ко мне, поцеловал в макушку и зашагал прочь.
– Пока, – сказала я.
Вэл улыбнулась:
– Он пообещал подписать бумаги.
– Правда? – удивленно спросила я.
– При условии, что квартира останется ему, – фыркнул Маркс.
Я взглянула на Вэл. Она пожала плечами:
– Надеюсь, ты говорила серьезно, когда предложила жить с тобой.
– В любом случае это временно, – сказал Маркс. – Собираюсь уговорить ее переехать ко мне.
– Иди на хрен, – огрызнулась Вэл, а потом улыбнулась мне. – Тебя пусть волнует лишь то, как ты идешь на поправку. Я обо всем позабочусь. К тому же сейчас очень подходящий момент. Должен же кто-то помочь тебе со стряпней и уборкой.
Маркс взглянул на Томаса:
– Тебе чертовски не повезло, приятель.
– А можно я тоже к тебе перееду? – пошутил Томас.
Он задержал дыхание, чтобы поудобнее устроиться.
– Нам пора. – Вэл махнула рукой Марксу. – Дай им отдохнуть.
Маркс кивнул, встал и похлопал по нижнему бортику кровати Томаса:
– Развлекайся тут, братишка. Мы присмотрим за всем.
– Я боялся, что ты это скажешь, – проговорил Томас.
Маркс протянул руку Вэл, и они вместе вышли в коридор.
– Что с Гроувом? – спросила я. – Есть новости?
Томас кивнул:
– Маркс сказал, что они ситуацию контролируют, придерживаясь той же версии – неудачный случай уличного ограбления.
– А что со свидетелями?
– О них позаботились. Бенни не догадывается, что скоро в его дверь постучит Трэвис, а Тару решит, что просто лишился внедренного агента. Расследование пойдет дальше, как и планировалось.
Я кивнула. Томас потер свой большой палец о мой, и я посмотрела на наши ладони.
– Надеюсь, все хорошо, – сказал он.
– Лучше, чем хорошо.
– Ты ведь знаешь, что это значит, да?
Я покачала головой:
– Одинаковые шрамы.
На моем лице появилась широкая улыбка.
Томас прижал мою ладонь к своей щеке, а потом поцеловал запястье. Он медленно опустил наши руки на матрас, устроился поудобнее и расслабился. Лежал он так, чтобы видеть меня, пока засыпает.
Томас нуждался во мне. С ним я была счастливой, а иногда и сумасшедшей, но в одном он не ошибался: лишь вместе мы что-то значили. Я больше не хотела размышлять, что случится дальше, как добиться успешных отношений, анализировать вероятности или силу собственных чувств. Наконец я нашла любовь, которая стоила риска и разбитого сердца.
Нам потребовалось обрести друг друга, чтобы понять: любовь нельзя контролировать. Прогнозы, предположения и принципы – все это иллюзия. Моя любовь к Томасу была необузданной, безудержной, непреодолимой, но… это ведь любовь. Настоящая любовь.
Эпилог
Прошли годы с тех пор, как я в последний раз распаковывала коробки, заполонившие каждую комнату, но я все еще улыбалась при виде своего упорядоченного беспорядка. Воспоминания, как я приехала в свою первую квартиру в Сан-Диего – даже несмотря на несколько беспокойных месяцев, – грели мне душу, и они же помогли мне справиться со стрессом во время обучения на должность аналитика разведданных в Национальном центре по анализу криминальной деятельности в Квонтико.
Полгода назад я подала заявку на работу своей мечты. Через три месяца я получила перевод. Теперь же, в халате и махровых носках, я распаковывала платья, какие носила бы в Сан-Франциско. Я вновь пообещала себе не настраивать термостат, а в спальне собиралась держаться поближе к пламени камина.
Я развязала халат, распахнула его, потом задрала серо-лиловую толстовку ФБР и положила руку на круглый шрам на животе. Эта затянувшаяся рана всегда напоминала мне о Томасе, помогала представить, что он близко, когда его нет рядом. Наши одинаковые шрамы давали ощущение того, что над головой у нас одно небо, даже еще лучше.
Звук мотора стал громче, к дому подъехала машина, по стенам заскользил свет от фар и исчез. Я пересекла гостиную и выглянула из-за штор рядом с входной дверью.
В округе царила тишина. Никакого транспорта, кроме машины возле моего дома. Почти все окна по соседству были темны. Я просто обожала новый дом и новый район. На моей улице жило много молодых семей, и хотя в дверь постоянно стучали школьники, продавая шоколад или сыр, чувствовала я себя здесь как дома.
Из машины выбралась темная фигура со спортивной сумкой в руках. Вновь включились фары, машина сдала назад и умчалась прочь. К моему крыльцу медленно подошел мужчина, и я вытерла вспотевшие ладони о толстовку. Он не должен был приехать так рано. Я не приготовилась.
Он взбежал по ступенькам, но замешкался у двери.
Я повернула ручку замка и потянула дверь на себя.
– Все закончилось?
– Закончилось, – сказал Томас.
Вид у него был измотанный.
Я распахнула дверь, Томас вошел и обнял меня. Он стоял молча, затаив дыхание.
С момента моего перевода мы жили в противоположных концах страны, и я уже привыкла скучать по нему. Но когда они с Трэвисом умчались всего через несколько часов после того, как последние из его вещей были доставлены в наш новый дом в Квонтико, я забеспокоилась. Задание было чрезвычайно опасным. Томас и Трэвис вместе провели рейд в офисах Бенни Карлиси, так что организованная преступность в Вегасе уже не станет прежней.
