– Но почем знать, какие бэкдоры оставил портняжка? – закончил он.
Лив сочла это замечание бесполезным.
– Я ее откуда-то знаю, – повторила она. И: – Смотри! Антуан! У волнолома!
В двух сотнях ярдов из моря выдирался продолговатый цилиндрический объект, перекатываясь в соленой пене. Через три-четыре минуты он выбрался на пляж. Он был похож на ржавую мину времен забытой войны, пыхал паром и отбрасывал странные темные радуги, словно решая, куда двинуться дальше. Женщина у «Мотеля Делёз» тоже наблюдала за ним. Поднявшись, она стряхнула песок с ладоней. Саркофаг вознамерился было уползти в дюны, но женщина окликнула его и устремилась в погоню на скорости, недоступной обычному человеку: силуэт ее за три-четыре шага размыло в вязкую дымку. Почти сразу же она столкнулась с идентичным себе дымчатым объектом, который метнулся ей наперерез из неглубокого укрытия среди песка и камышей. Обе громко закричали. Было похоже, что женщина на полной скорости врезалась в зеркало. На каждое движение следовало ответное, симметричное. Песок летал во все стороны, невозможно было понять, кто где. Потом одна из женщин внезапно замедлилась и, озадаченно оглядевшись, прижала к голове ладони. Тяжело села на песок. Медленно накренилась вперед в пояснице и упала. Оставив ее в неподвижности, выжившая метнулась в дюны, рассекла тростники, перепугала прибрежных птиц.
– Они ее убили! – вырвалось у Лив.
Антуан взял ее за руку:
– Мы тут ни при чем.
Третья фигура – коротышка в дождевике, который был ему великоват, – наблюдала столкновение из теней в дюнах, оглядываясь и хлопая в ладоши на манер зазывалы вечернего боя в «Prêter Cur» перед зрителями. Лицо его в сумраке казалось белым овалом. Вид у него был увлеченный. Будь тут способ поставить деньги, он бы, наверное, непременно сделал ставку. Спустя пару минут он приблизился к мертвой, опустился на колени у ее головы и, хмыкая, завозился там. Затем вернулся в дюны и стал ждать, сливаясь с пейзажем. Понемногу женщина пришла в себя.
– Господи ты наш чертов Иисус Христос, – разборчиво проговорила она.
Она перекатилась набок, но опоздала и обгадилась розовой жидкостью. Поднялась на ноги, побрела к боковой двери «Мотеля Делёз», над которой мигала неоновая вывеска цвета перьев фламинго со словами ЗАЛ ЗВЕЗДНОГО СВЕТА и переплетались две стилизованные пальмы. Облокотясь о собственную тень на вздувшемся сайдинге, женщина вырвала, уже более осторожно, и затащила себя внутрь. Человек в дождевике ушел к морю не оглядываясь.
– Толстяк Антуан, тут что-то не так!
Но Антуану было чем заняться. У подножия «Новы Свинг», за кругом резкого света на выходе из грузового отсека, его дожидался пятый саркофаг: безмолвный, неприметный, пропахший морем.
Он спустился осмотреть его и обнаружил, что это уже привычная, тронутая коррозией жестянка, из которой, подобно физической субстанции, того и гляди вытечет неведомое прошлое. На сей раз кто-то покрасил ее не успевшей просохнуть противорадарной краской и выдавил на корпусе череду букв и цифр, лишенную, впрочем, всякого смысла. Этот саркофаг на ощупь был теплее остальных. Отволакивая его на грузовую палубу, Антуан обнаружил, что Ирэн на корабле нет. Лив не знала, куда та делась. Они вышли в дюны и стали ее выкликать, но Ирэн не отзывалась.
– Ты бы лучше пошел ее поискал, – сказала Антуану Лив. И крикнула вслед: – Антуан, она несчастлива.
Ветер усилился. Выглянула луна. Разгулялся шквал.
Ирэн, уроженка сельскохозяйственной планеты, изначально сомневалась, стоит ли овчинка выделки, особенно в плане эмпатии. Но вместе с пакетом ей впарили золотое сердце, обещая, что так она будет счастлива на работе. Бесплатно. Это и вправду была дешевая операция. Никто не пострадает: ни она сама, ни клиенты. Ирэн согласилась и ни разу не пожалела до сегодняшнего дня, когда на карантинной орбите ее сердце чересчур разгулялось, не сумев успокоиться даже по прибытии в Южное полушарие НВ. История малыша в саркофаге ее так разбалансировала, что Ирэн срочно понадобилось распить бутылку «Блэк Харт» в баре в компании незнакомцев.
Но по ту сторону забора царило запустение и все выглядело еще хуже. Туман окутывал побережье, визуально увеличивая все расстояния в сторону моря. По всему пляжу, от «Секса с ящерицей» до «Метрополя», окна закрыты жалюзи. Старомодные вывески звякают на ветру, с них осыпается ржавчина. У борделя под названием «Девяностопроцентная уверенность в мальчиках» воздух на вкус отдавал солью. В «Айви-Майке» никого, все тихо. Цирк уехал, собирался дождь.
Наконец Ирэн заслышала голоса. На входе в «Мотель Делёз» двери с навесным замком обрамляла пара окон с матовыми стеклами, а на выщербленных сайдинговых панелях местами трепыхалась бессмысленная реклама. Она постучала. Изнутри сочился слабый желтый свет.
– Кто там?
Никто не ответил. Чем бы ни были заняты люди внутри, дела своего они не прекратили. Оттуда раздавались отчетливые щелчки и, с регулярными интервалами, придушенные крики. Желтый свет вспыхивал и гас, словно перед его источником кто-то пьяно вертелся. Ирэн слышала и более обычные звуки: скрежет стула по половицам, стук ледышек в бокале. Она погладила дверь, словно человеческую руку.
– Ну что ж, – сказала она, – вам там явно весело.
Она пошла вокруг домика и под розово-мятной неоновой вывеской ЗАЛ ЗВЕЗДНОГО СВЕТА отыскала еще одну дверь, неплотно прикрытую, хлопавшую на ветру. Без задней мысли заглянула в щелку, туда, где краска стала скользкой от дождя. Увиденное заставило ее изумленно отшатнуться и затем убежать так быстро, как только по силам брейк-дансерше.
18
Это происходит в вакууме
Выпадали дни, когда теневые операторы смывались от первого же прикосновения утреннего света. А порой с наслаждением порхали, приветствуя его, над столом ассистентки. Поведение их оставалось так же непонятно ассистентке, как ее собственное – теневикам. Они существовали раньше прихода людей. Эта форма жизни водилась везде, но даже сами теневые операторы не знали, чем занимались в Галактике до того, как люди приспособили их под свои потребности. Если их об этом спрашивали, следовал задумчивый робкий ответ:
– Как приятно, что вы этим интересуетесь…
Ассистентка попросила их наудачу выдернуть несколько имен из файлов.
Они предложили такие: Магеллан, Радтке и дос Сантос. Неви Фюрстенберг и Джон К. Мацуда. Предложили знаменитого Эфраима Шаклетта и М. П. Реноко.
– Да, его, – сказала ассистентка.
М. П. Реноко, он же «Порностар Продакшенс» и «Дэк Ехидна», начал распродажу циркового имущества мадам Шэн в конце 2400 года, после пяти подряд не слишком прибыльных кварталов. След его документов вел из Южного полушария Нью-Венуспорта через все гало. В частности, на этом пути встречалась «ФУГА-Ортоген» – некогда успешный, субсидируемый ЗВК консорциум с интересами в горных разработках и реставрации артефактов, ныне усохший до одинокого почтового ящика на планете с дурной славой, куда то и дело прибывали туристы специфических наклонностей. После нее след терялся в малоосмысленных локальных течениях рынка. Реноко сначала вел бизнес на пороге вязкости этих течений, а потом втихую принялся выкупать активы обратно. Сейчас он перемещал их по гало под мусорными сертификатами на том самом корабле, где некогда перевозили самое популярное в гало странствующее шоу.
