Коваленко долго молча смотрел на него. И когда заговорил, голос его был необычайно тих:
— Что ж, сценарий весьма правдоподобный, мистер Мартен. В особенности если, как вы говорите, речь шла о меню по случаю события, огласки которого не хотел Реймонд. Не хотел до такой степени, что даже не допустил, чтобы эту тему обсуждали два человека.
— Послушайте, Коваленко, — Николас пристально смотрел на него, — это было не первое меню, а второе.
— Не понимаю.
— Сейчас увидите.
Мартен открыл портфель Форда, вынул конверт Китнера, извлек оттуда меню и протянул его русскому.
— Вот первое. Вабр передал его Дэну ранее. Не знаю, за чем охотился Дэн или думал, что охотится. Не знаю, имело ли это меню какое-то отношение ко второму. Не знаю, почему он был убит. Но мы явно имеем дело с событиями, в центре которых оказываются знатные русские особы. Может, вы как-то просветите меня на этот счет?
Коваленко взглянул на листок. Плотный, дорогой картон, тисненый шрифт темного золота:
Carte Commémoratif
En l'honneur de la Famille Splendide Romanov
Paris, France — 16 Janvier
151 Avenue George V
[24]
Мартен заметил, что на лице собеседника отразилось удивление, но тот постарался скрыть это.
— Похоже на безобидную вечеринку, — равнодушно констатировал Коваленко.
— Все очень безобидно — до тех пор, пока один за другим не начинают гибнуть люди, а мы выясняем, что Реймонд не только жив, но бродит где-то рядом. — Николас помолчал, затем продолжил: — Реймонд искромсал моего друга в куски. Вы — русский полицейский, расследующий убийство Альфреда Нойса, бывшего гражданина России. Он купил в Монако бриллианты у Фабиана Кюртэ, который тоже был убит и тоже был когда-то российским гражданином. Год назад ваши следователи побывали в Америке и Мексике по следам убийств бывших россиян, которые, как считается, также пали от руки Реймонда. Романовы — одно из самых выдающихся семейств в русской истории. Так скажите, инспектор, какова связь между Романовыми, с одной стороны, и Нойсом и прочими — с другой?
Детектив пожал плечами:
— Не знаю, есть ли тут вообще какая-нибудь связь.
— Действительно не знаете?
— Нет.
— Что же за чертовщина такая? Сплошная цепь совпадений? — Из русского по-прежнему невозможно было вытянуть хоть что-то путное. — Хорошо, пусть так. Но разве можно считать совпадением наличие двух меню?
— Мистер Мартен, мы не можем сказать наверняка, существует ли второе меню. Это всего лишь ваша гипотеза. Судя по тому, что нам известно, мистер Форд вполне мог охотиться за какой-то картой, о чем я говорил с самого начала.
Мартен ткнул пальцем в меню, на котором значилась фамилия Романовых:
— Тогда почему же он присвоил этому меню номер?
— Номер?
— Посмотрите с обратной стороны, вот тут, внизу.
Коваленко перевернул карточку. Действительно, снизу от руки было написано: «Жан-Люк Вабр. Меню № 1».
— Это почерк Дэна.
Мартен заметил, как его собеседник пробежал листок глазами снизу вверх. Что-то явно привлекло его внимание — в верхней части. Затем, снова пожав плечами, он вернул меню обратно:
— Ну, пронумеровал. Может быть, у него был такой метод систематизации материалов в своем досье.
— Но есть кое-что еще. То, что написано тем же почерком на верху карточки. Я же видел, как вы рассматривали эту надпись. О чем она?
Коваленко замялся.
— Ну, скажите же, что там написано.
— Ожидается присутствие Китнера, — без всяких эмоций, словно автомат, выдал Коваленко.
— Ранее вы мне говорили, что неважно читаете по-английски. Вот я и хотел убедиться, хорошо ли вы поняли эту надпись.
— Я все прекрасно понял, мистер Мартен.
— Он имеет в виду сэра Питера Китнера, председателя совета директоров компании «Медиакорп».
— Откуда такая уверенность? Думаю, в мире живет не так уж мало Китнеров.
— Может быть, вот это кое-что прояснит для вас. — Николас высыпал перед Коваленко содержание китнеровского конверта. Это были собранные Фордом вырезки газетных статей о сэре Питере Китнере.
Можно привлечь и сведения, почерпнутые из телефонного разговора с женой Альфреда Нойса. Ставка была на то, что Коваленко «проглотит наживку», сочтя эти данные взятыми из записей Дэна Форда. Приосанившись, Мартен заявил веским тоном:
— Питер Китнер был другом Альфреда Нойса. Нойс прибыл в Лондон в день церемонии посвящения Китнера в рыцари. В тот же день Реймонд пытался разыскать его в Лос-Анджелесе. Вот я вас и спрашиваю: каково место Китнера во всем этом?
Русский слегка усмехнулся:
— А вы, похоже, немало знаете, мистер Мартен.
— Чуть-чуть… Пользуясь вашими же словами, сказанными в ответ на вопрос Дэна о том, что вы знаете об Америке. Чуть-чуть? Нет, вы-то знаете гораздо больше. Признайтесь, ведь вы были удивлены, увидев меню. И еще большее удивление вызвало у вас имя Китнера, которое вы прочли. Что ж, я выложил вам все, что у меня было. Теперь ваша очередь.
— Не забывайтесь, мистер Мартен! Вы во Франции на нелегальном положении. И мне нет никаких причин рассказывать вам что бы то ни было.
— Может быть, и нет. Но почему-то у меня такое чувство, что у вас также нет абсолютно никаких причин предавать огласке нашу беседу. Если бы это было не так, то вы позвонили бы Ленару в ту же минуту, как только подобрали меня на улице. — Мартен снова подошел к Коваленко из противоположного конца номера. — Еще раз повторяю вам, инспектор: Реймонд в куски искромсал моего лучшего друга. И я не могу оставить это просто так. Если вы не поможете мне, то я наберусь смелости и сам пойду к Ленару. Уверен, что он сочтет имеющуюся у меня информацию весьма любопытной. В особенности когда задастся вопросом, почему вы привезли меня сюда, не поставив его в известность. Его любопытство еще более возрастет, когда он выяснит, что в вашем распоряжении находятся записная книжка Хэллидея и папка Форда.
Коваленко молча рассматривал его. В конце концов он заговорил, и голос его был мягок, даже нежен:
— Похоже, вы очень дорожили дружбой с мистером Фордом.
— Да, очень.
Коваленко задумчиво покивал и пошел к столику у двери за бутылкой, купленной Мартеном. Плеснув себе немного водки, он подержал стакан на весу и перевел взгляд на Мартена.
— Вполне возможно, мистер Мартен, что Питер Китнер был еще одной целью Реймонда Торна.
