Ганс Лоссберг. 41 год, женат, трое детей. Все, как у Коваленко, который сам подметил сходство. И все-таки оно было неполным, так как Лоссберг был мертв — смерть наступила от инструмента, острого как бритва. Тем же способом были убиты Дэн Форд и Жан-Люк Вабр. А вот отпечатков преступник не оставил. Впрочем, какая разница! Мартен и Коваленко молча переглянулись: Реймонд побывал в Цюрихе.
— Не могли бы мы осмотреть рабочее место герра Лоссберга? — осведомился Коваленко, прервав молодого и дружелюбного инспектора Генриха Вира из полиции Цюрихского кантона, который подробно посвящал их в детали преступления, разъясняя, когда и как все произошло.
Пятнадцать минут спустя они осматривали просторное подсобное помещение в здании «Гроссмюнстер прессе», полиграфической фирмы на Царингеештрассе. Оба увлеченно рылись в ящиках с макетами в поисках клише меню, которое было недавно отпечатано или подготовлено к печати. Они не имели представления, что это за меню. Разве что оно могло быть на русском языке или иметь какое-то отношение к семейству Романовых.
Битый час они работали впустую. Ситуацию омрачало безапелляционное заявление Берты Риссмарк, менеджера типографии. Дородная пятидесятилетняя дама с подчеркнуто резкими манерами уверяла, что они заняты поисками вещи, которой не существует в природе. Являясь владельцем полиграфической фирмы, покойный Ганс Лоссберг работал также ее единственным торговым агентом. Так было на протяжении всех последних пятнадцати лет. И, насколько известно госпоже Риссмарк, за это время «Гроссмюнстер прессе» ни разу не печатала какого-либо меню. Компания специализировалась на производстве деловых бумаг — ведомостей для описи, этикеток для грузов и прочего.
Еще одна сложность заключалась в том, что Лоссберг сам, буквально вручную, обрабатывал все счета, которые исчислялись тысячами. У него была собственная система архивирования документов — пятнадцать металлических шкафов, по четыре ящика в каждом. И уж совсем плохо было то, что некоторые счета годами лежали мертвым грузом, а досье никто не обновлял и не выбрасывал. Особую досаду вызывал тот факт, что все эти документы не были классифицированы ни по дате, ни по тематике, а просто хранились в алфавитном порядке.
Все это означало поиски иголки в стоге сена. Жаль только, не было ни малейшего представления о том, в каком стогу искать. Да и существовала ли иголка? Однако делать нечего — оставалось лишь рыться в бумагах, рассматривая со всех сторон каждый заказ и счет. Этот изнурительный процесс отнимал ценное время, особенно с учетом того, что у Реймонда могли оставаться еще кое-какие невыполненные планы.
Прошло еще двадцать минут, прежде чем Мартен внезапно вспомнил странный факт из биографии Кабреры: его воспитывала богатая тетка, сестра покойной матери. И вот что интересно: если она из Европы, то зачем же воспитывать племянника в Южной Америке, пусть даже ей это вполне по карману?
Мартен поспешил к Коваленко, который, сгорбившись, ковырялся в ящике с бумагами.
— А что это за особа — тетка Кабреры? — вполголоса спросил он.
Коваленко поднял на него глаза и тут же бросил быстрый взгляд в сторону инспектора Вира, который стоял сзади и прилежно перебирал кипу каких-то документов. Затем взял Мартена под локоть и отвел в угол комнаты, где можно было поговорить.
На данный момент цюрихской полиции было известно лишь то, что Коваленко расследует убийства русских эмигрантов, совершенные во Франции и Монако. Мартена он представил как ключевого свидетеля и пояснил, что именно они ищут. Но не более того. В частности, ничего не было сказано об Александре Кабрере.
— О Кабрере — ни слова, — предостерег Коваленко тихим, но твердым голосом. — Мне не нужно, чтобы Вир принялся расспрашивать о нем, а затем все стало известно Ленару. Ясно?
— Так кто же его тетка? — Мартен пропустил предупреждение мимо ушей.
— Баронесса Марга де Вьен, известная в Европе светская львица. Очень известная и крайне влиятельная.
— Вы, помнится, еще говорили, что она богата.
— Не то слово.
— Тогда появляется объяснение, откуда взялся чартерный самолет, который послали, чтобы помочь Реймонду улизнуть из Лос-Анджелеса. А также то, как ему удался фокус со свидетельством о смерти, как удалось выбраться из больницы и, вероятно, воспользоваться воздушной «скорой помощью». Как из морга утащили неопознанный труп и сожгли, выдав его за Реймонда, в крематории. Но это не объясняет, при чем тут Аргентина. Почему его воспитывали именно там?
Оба настороженно оглянулись. К ним направлялся инспектор Вир. Его сопровождал мужчина средних лет в фартуке наборщика.
— Извините, что вторгаюсь в вашу беседу. Это Гельмут Водуа. Он был близким другом Ганса Лоссберга и знает его довольно давно. Оказывается, Лоссберг сам был наборщиком, прежде чем возглавить фирму. Время от времени он был не прочь вспомнить старую профессию и подработать, в особенности если подворачивался небольшой заказ. Короче говоря, не исключено, что Лоссберг сам напечатал это меню, не проводя заказ через бухгалтерию.
— И сделать это тайно?
— Дома у него был свой небольшой станок.
78
Цюрихбергштрассе, дом № 257, 10.15
Дверь маленькой квартирки, которая находилась в полутора кварталах от Цюрихского зоопарка, распахнулась. Было видно, что Максин Лоссберг впопыхах заколола волосы и запахнула халат. На лице 44-летней вдовы Ганса Лоссберга все еще лежал отпечаток ужаса и неверия в случившееся. Ее лишь немного успокаивало присутствие Гельмута Водуа, друга Лоссберга. Она сразу схватила его за руку и больше не отпускала.
Предельно вежливым и сочувственным тоном инспектор Вир поведал, что они пришли в поисках сведений, которые помогли бы в поимке убийцы ее мужа. Не брался ли ее муж в последнее время самостоятельно за выполнение каких-нибудь печатных работ? Может быть, какой-нибудь частный заказ или просьба друга?
— Ja, — подтвердила женщина и повела их по узкому коридору в небольшую комнату, где находился старомодный печатный пресс и пахло типографской краской.
Максин начала лихорадочно один за другим выдвигать ящики картотеки, но, к собственному удивлению, нужного заказа не находила.
— Ганс всегда сохранял копию того, что печатал, — растерянно произнесла она по-немецки.
Вир перевел фразу и, не делая паузы, спросил:
— А что же он печатал?
— Eine Speisekarte.
— Меню, — тут же перевел инспектор.
Мартен и Коваленко переглянулись.
— Для кого? — спросил Коваленко.
Полицейский перевел вопрос, а затем и ответ.
— Какой-то знакомый. Она не знает, кто именно. Ей лишь известно, что это меню нужно было напечатать тиражом ровно двести экземпляров. Ни больше ни меньше, а набор после этого непременно рассыпать. Чтобы никаких следов. Она хорошо запомнила это — ей муж сам рассказал.
