– Самая скаредная и мерзкая старуха во всем мире, но мне ее все равно чуточку жаль, – сказала Эльвира. – Никто не стал бы на нее работать. Но когда придет мое время, я намерена указать Господу, что получила много очков на Роулингс в свою колонку добрых дел.
– Если ваша идея сработает, вы получите в эту колонку очень много очков на Латэм, – ответила Синтия.
– Не сомневайтесь. А теперь не теряйте эту улыбку. Вы должны выглядеть как кот, который сожрал канарейку. Он здесь?
– Я его еще не видела.
– Хорошо. Когда этот надутый пиджак придет с меню, спросите о нем.
Мэтр с профессиональной улыбкой на мягком лице подошел к их столику.
– Могу я предложить вам напитки?
– Да. Два бокала белого вина. И скажите, мистер Крейтон здесь? – сказала Синтия.
– Полагаю, он на кухне, беседует с шеф-поваром.
– Я его старый друг, – продолжила Синтия. – Попросите его выйти к нам, когда он освободится.
– Разумеется.
– Вы могли бы стать актрисой, – прошептала Эльвира, прикрывая лицо меню; она всегда считала, что следует быть осторожной – мало ли кто умеет читать по губам. – Хорошо, что я заставила вас утром купить эту одежду. Ваш гардероб был просто безнадежен.
На Синтии был короткий льняной жакет лимонного цвета и черная льняная юбка, броский черно-желто-белый шарф эффектно перекинут через плечо. Эльвира завела Синтию не только в магазин, но и в косметический салон. Светло-бежевая основа скрыла болезненную бледность кожи и вернула цвет большим светло-карим глазам.
– Вы великолепны, – заметила Эльвира.
Сама она, к сожалению, претерпела иную метаморфозу. Ее волосы от «Сассун» вернулись к старому красно-оранжевому оттенку и были неровно подрезаны. Она обрезала ногти и оставила их неподпиленными. После того как она помогла Синтии выбрать черно-желтый наряд, Эльвира подошла к вешалке со скидками, где висело такое же, как у нее, фиолетовое платье, только, по вполне очевидным причинам, уцененное до десяти долларов. Платье оказалось на размер меньше, что только подчеркивало выпуклости, которые, по вечной присказке Уилли, были единственной и естественной защитой от последнего большого падения.
Когда Синтия стала возражать против такого осквернения ногтей и прически, Эльвира ответила:
– Каждый раз, когда вы описываете ту женщину, пропавшую свидетельницу, вы говорите – коренастая, оранжевые волосы и одежда человека, который покупает продукты с лотков. Я должна выглядеть правдоподобно.
– Я говорила, ее одежда выглядела недорогой, – поправила Синтия.
– Это одно и то же.
Сейчас Эльвира наблюдала, как улыбка Синтии тускнеет.
– Он идет? – быстро спросила она.
Синтия кивнула.
– Улыбайтесь мне. Ну же. Расслабьтесь. Не дайте ему заметить, что вы нервничаете.
Синтия наградила ее теплой улыбкой и небрежно облокотилась о стол. К ним подошел мужчина. На его лбу выступили капельки пота. Он облизнул губы.
– Синтия, рад тебя видеть, – произнес он и потянулся к руке девушки.
Эльвира напряженно изучала мужчину. Для слабака выглядит неплохо. Узкие глаза почти скрыты пухлой плотью. Весит фунтов на двадцать больше, чем на фотографиях с процесса. Парни такого типа в детстве симпатичные, а потом становятся все хуже и хуже.
– Нед, ты рад меня видеть? – по-прежнему улыбаясь, спросила Синтия.
– Это он, – решительно объявила Эльвира. – Я абсолютно уверена. Он стоял передо мной в очереди в закусочной. Я его запомнила, потому что, все время ныл про детей, которые тупят со своими бургерами.
– О чем это вы? – резко спросил Крейтон.
– Может, присядешь, Нед? – бросила Синтия. – Я знаю, это твое заведение, но мне до сих пор кажется, будто я должна тебя развлекать. В конце концов, не ты ли угостил меня ужином в один прекрасный вечер много лет назад?
«Хорошая девочка», – подумала Эльвира.
– Я абсолютно уверена, что тем вечером видела вас, хоть вы и прибавили в весе, – с негодованием заявила она Крейтону. – Вот ведь позорище, у меня просто слов нет! Из-за вашей лжи девушка провела двенадцать лет своей жизни в тюрьме.
Синтия уже не улыбалась.
– Двенадцать лет, шесть месяцев и десять дней, – поправила она. – Все то время, когда я должна была заканчивать учебу, получать первую работу, встречаться с парнями…
Лицо Неда Крейтона окаменело.
– Ты блефуешь. Это дешевая уловка.
У столика появился официант с подносом. Он поставил перед Синтией и Эльвирой бокалы с белым вином.
– Мистер Крейтон?
– Ничего не нужно, – отмахнулся от него Нед.
– А симпатичное здесь местечко, Нед, – негромко сказала Синтия. – Сюда нужно было вложить кучу денег. Где ты их взял? У Лилиан? Моя доля наследства Стюарта Ричардса составляла почти десять миллионов. Сколько она дала тебе?
Она говорила, не дожидаясь ответов.
– Нед, эта женщина – та самая свидетельница, которую я не могла найти. Она помнит, как в тот вечер разговаривала со мной. Никто мне не верил, когда я говорила о женщине, стукнувшей дверцей твою машину. Но она это помнит. И отлично помнит, что видела тебя. Она всю жизнь вела дневник. И тем вечером записала все, что случилось на парковке закусочной.
Эльвира, продолжая кивать в знак согласия, изучала лицо Неда. «Ломается, – подумала она, – но еще не убежден. Пора вступать мне».
– Я в тот самый день уехала из Кейпа, – сказала Эльвира. – Перебралась в Аризону. Мой муж болел, сильно болел. Поэтому я и не возвращалась. Я потеряла его в прошлом году.
«Прости, Уилли, – подумала она, – но это важно».
– А потом на той неделе я смотрела телевизор, и сами знаете, какие скучные бывают программы летом… Чуть не задремала, но тут они стали показывать повтор того шоу с женщинами в тюрьме, а потом картинку со мной, прямо во весь экран.
Синтия взяла конверт, лежащий на соседнем стуле.
– Я нарисовала женщину, с которой разговаривала тогда на парковке.
Нед Крейтон потянулся за бумажкой.
– Я оставлю его у себя, – сказала Синтия.
На листе бумаги было нарисовано лицо женщины, выглядывающей из окна машины. Черты лица немного смазаны, задний фон – темный, но женщина на рисунке заметно походила на Эльвиру.
Синтия отодвинула стул. Вместе с ней встала и Эльвира.
– Ты не сможешь вернуть мне двенадцать лет. И я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Даже с этим доказательством суд может мне не поверить. Они не поверили мне двенадцать лет назад. Но сейчас – могут, очень даже могут. И не думаю, Нед, что тебе захочется испытывать судьбу. Мне кажется, тебе лучше поговорить с теми, кто заплатил тебе за твою ложь. Скажи им, что я хочу десять миллионов долларов. Свою законную долю наследства Стюарта.
