Перемещаться Фионе приходилось довольно много, но она всегда выбирала боковые аллеи и переулки, а в дома входила с черного хода, то есть старалась не привлекать внимания ни шумом, ни видом, ни запахом. В течение дня она разбирала безграмотные и запутанные счета проституток, склоняясь как можно ниже над столами, конторками, а то и просто перевернутыми ящиками, а вечером теми же улочками и переулками возвращалась в найденную Линни комнату на последнем этаже здания, которое они с небольшой натяжкой называли пансионом миссис Тоуллер.
Когда она в конце дня выходила в промозглый холод из «Гостиной мисс Франси», почему-то всегда испытывала иррациональный страх, что прихватила с собой парочку-другую клопов, и все-таки, до самых глаз натянув поверх старенького парика просторный капор, шла в следующее заведение. Так было изо дня в день. От мисс Франси она прокрадывалась к мадам Трики, оттуда в «Кошкин дом» или «Семь грехов» и другие места, в которых, кстати, категорически было запрещено ее искать Линни и миссис Тоуллер. До тех пор пока Алекс и его отец не будут в безопасности, ей предстояло жить так. Только потом они с Мейрид смогут уехать в Эдинбург.
А там… там ей, видимо, придется заниматься тем же самым, так что сейчас не до отдыха.
– Ну так как насчет еще одного места, мисс? – отвлекла ее от мыслей Линни.
Фиона тряхнула головой, возвращаясь в реальность, обвела взглядом тускло освещенную улицу и посмотрела на свою юную спутницу.
– У тебя есть что-то на примете?
Девочка кивнула и посильнее нахлобучила свой видавший виды цилиндр на голову с короткими белокурыми кудряшками.
– Слышала, вроде как Нэн Блессинг завела собственную лавочку. Я ее знала, когда была еще совсем маленькой. Она тогда в детских панталонах выступала на сцене.
– А когда точно ты жила с ней по соседству?
Линни, активно проталкиваясь через толпу, пожала плечами.
– До того как умер отец. Он тоже был актером: играл в шекспировских пьесах. Матушка сказала, что он втюхался в свою Бенедикт, когда они выступали в доме, где та была гувернанткой.
– А твоя матушка умерла…
Плечики Линни опустились.
– Пару лет назад. Мы переехали в Лаймхаус к тому времени. Нэн живет через две улицы оттуда. Там такая красная дверь.
Как раз в этот момент они вышли в центр района Севен-Дайлс, откуда начинались его семь улиц.
Красная дверь оказалась в доме из растрескавшегося во многих местах и потемневшего от времени кирпича, на окнах которого висели красные занавески, а у входа горел тусклый фонарь. Фионе стало тоскливо при одном виде этого заведения. Что они найдут внутри, ей было уже известно: женщины в заношенных платьях, с раскрашенными, как у клоунов, лицами и неподвижными, усталыми, как у старух, глазами. Ей всегда хотелось таких пожалеть, вытолкать за дверь, чтобы бежали куда глаза глядят, пока живы.
Но, конечно, она не сделает ничего подобного. Что она может предложить взамен?
Фионе всегда было не по себе в таких местах, где женщины продают все за исключением воли к жизни, а их любовные фантазии сводятся к раскрашиванию лиц и короткому забытью в грубых объятиях. Но сейчас ей было тяжелее, чем раньше. Теперь она знала, каким прекрасным может быть акт любви, как волшебно способны соединяться не только тела, но и души, каким обещанием счастья в эти мгновения светятся глаза любимого. Она поняла, что женщины калечат здесь не только тело, но и душу: ведь каждое прикосновение, каждый поцелуй мужчины, которые могли бы восприниматься как благословенный дар Небес, здесь считают просто надоевшей и не самой приятной работой.
Линни постучала в красную дверь, и они, держась за руки, вошли внутрь. Фиона успела подумать, что это очень похоже на ранний визит родственников к хорошим знакомым. Нэн Блессинг, на редкость безвкусно одетая, с неопределенного цвета волосами, дородная и неуклюжая, увидев вошедших, широко улыбнулась и поспешила к Линни.
– Садитесь, садитесь! – засуетилась хозяйка, прижав девочку к своей необъятной груди, и указала на видавший виды диванчик у заставленного напитками стола.
Уставшая Фиона с удовольствием воспользовалась приглашением.
– Друзьям Линни я всегда рада, – заулыбалась Нэн. – Она рассказывала вам о прежних деньках, да? Я тогда широко шагала, правда, Линни? – Она громко рассмеялась, и ее пышные груди затряслись, пытаясь выскочить из корсета. – Сейчас так уже не смогу, да? Еще бы, достаточно посмотреть на мои ноги.
Фиона сидела прямо, будто жена викария, сложив руки на коленях.
– Я пришла предложить свои услуги, Нэн.
Хозяйка окинула взглядом всю ее фигуру, начиная со строгого бледного лица, седеющих волос, плоской груди и заканчивая растоптанными башмаками, и вновь разразилась смехом. Фиона примерно такой реакции и ожидала, поэтому с удовольствием ее поддержала – так было легче. Подстраиваясь под веселое настроение хозяйки, она сказала наконец, на какую именно работу рассчитывает. Недоразумение разрешилось, через некоторое время они в принципе договорились, и Фиона поднялась, собираясь уходить.
– Хорошо, что вы пришли с Линни, – вдруг сказала Нэн, одергивая свои необъятные юбки. – Я не доверяю незнакомым людям, но с вами буду откровенна. Обещанного вознаграждения вполне достаточно, чтобы я выдала вас, хоть вы и не похожи на ту девицу, которую разыскивают.
Фиона сочла за лучшее сделать вид, что не поняла, о чем речь, и даже не посмотрела в сторону Линни.
– Вознаграждение? Если это выглядит как стоящее дело, я могу пойти с вами. Глядишь, заработаем пару соверенов.
Женщина рассмеялась так, что даже начала повизгивать.
– О милочка, уморила! Чуть не описалась! Мужчина, который приходил, искал девицу другого происхождения. Рыжеволосую, как он сказал, высокую, стройную и женственную. Ты вряд ли…
– Не стоит продолжать. Я такая, какая есть. А кто искал ту девушку, констебли?
– Нет. Какой-то бедняга. Сказал, что она свихнулась после рождения ребенка и убежала. Говорил, что ищет повсюду. Бедный малый и сам выглядит как полоумный – все твердит, что младенец чахнет без нее.
– Я видела одну рыжеволосую недавно, – вмешалась Линни. – Высокая, да. Как тот парень выглядел? Вот бы разыскать его, а? И если что выгорит, поделюсь с тобой, Нэн.
Хозяйка хмыкнула:
– Да я бы и сама справилась. Где ты ее видела?
Линни в ответ состроила хитрую гримасу:
– Не то чтобы я тебе не доверяю, но…
Нэн взъерошила девочке волосы и вновь рассмеялась:
– Он высокий. Шатен. Глаза карие. Выглядел действительно очень печальным. Рассказывал, что потерял работу на пивоварне, а тут еще это…
Фиона почувствовала неприятные позывы в животе. Кто это мог быть? Алекс ни за что не смог бы обмануть эту мадам: уже через минуту разговора она поняла бы, к какому обществу он принадлежит. Так, может, это был один из тех, кто ему угрожает? Эмиссар «Львов»? И раз уж ей предоставился такой шанс, она обязана это выяснить. Значит, надо быстрее забирать Линни и уходить.
