Думаю, я люблю ее.
И еще я думаю, что любовь – не вполне подходящее слово для того чувства, что живет в моей груди.
Закрываю тихонько дверь, иду в свою спальню и ложусь, укрываясь сине-зеленым свадебным одеялом.
Дверь приоткрыта – для дочери. Свет в прихожей – для Джейсона.
Вечерний ритуал завершен. Всё как всегда. Всё как надо.
Лежу на боку, подушка между коленей, рука на бедре. Смотрю в никуда. Я жутко устала и вымоталась, и мне не хватает Джейсона, но в то же время я понимаю, что так оно лучше, и мне нужно понять, просчитать что-то, да только понятия не имею, что.
Я люблю дочь. Люблю мужа.
Какая я глупая.
Я помню что-то, о чем не думала уже несколько месяцев. Этот обрывок – не столько память, сколько запах: розовые лепестки, смятые, раздавленные, гниющие за окном спальни под южным жаром. По темному коридору плывет мамин голос: «Я знаю что-то, чего не знаешь ты».
– Шшш, – шепчу я, прижимая руку к животу. Я слишком много думаю о том, что долгое время, большую часть жизни, старалась забыть.
– Шшш, – шепчу я снова.
И в этот момент снизу, от подножия лестницы, доносится звук…
В последние мгновения того мира, каким я его знаю…
Я бы хотела сказать, что услышала крик совы в темноте. Или увидела перепрыгнувшую через забор кошку. Или почувствовала, как шевелятся волоски на шее.
Я и хотела бы сказать, что увидела опасность и сражалась до последнего. В конце концов, кому, как не мне, знать, насколько легко любовь может обернуться ненавистью, желание – одержимостью…
Но я не увидела. Правда. Не увидела.
И когда его лицо материализовалось в дверном проеме спальни, моей первой мыслью было, что он так же красив, как и тогда, когда мы встретились в первый раз, и что меня так же тянет провести пальцами по его подбородку, зарыться ими в его волнистые волосы…
Потом, увидев то, что он держал в руке, я сказала себе, что не должна кричать и что должна защищать мою милую, драгоценную доченьку, спящую в своей комнате дальше по коридору.
Он вошел в спальню. Поднял руки.
Клянусь, я не издала ни звука.
Глава 2
Детектив-сержант Ди-Ди Уоррен любила хороший «шведский стол». За долгие годы у нее выработалась четкая стратегия. Ступень первая – салатный бар. Ее нельзя было назвать большой любительницей кочанного салата, но когда тебе за тридцать и ты трудоголик-одиночка, отсутствие или присутствие в холодильнике скоропортящихся продуктов беспокойства уже не вызывает. Так что да, первый заход обычно включал какую-то зелень, а иначе, с учетом ее режима питания, она бы точно заработала цингу.
Ступень вторая – тонко нарезанное мясо. Индюшатина вполне сгодится. Еще лучше ветчина. Ростбиф средней прожарки – на уровне золотой медали. Вишнево-красный в серединке, обильно истекающий кровью – вот ее выбор. Если мясо на тарелке не подпрыгивало, когда Ди-Ди тыкала его вилкой, кто-то на кухне заслуживал обвинения в преступлении против говядины. Хотя, конечно, она все равно бы его съела. Когда имеешь дело со «шведским столом», высоких стандартов ждать не приходится.
Итак, немного салата, потом тонкий, средней прожарки ростбиф. Тут какой-нибудь безмозглый идиот набросал бы к мясу картошечки… Никогда! Куда лучше взять в пару к ростбифу жаренную в панировочных сухарях пикшу, две-три запеченные фаршированные устрицы и, конечно, охлажденные креветки. Можно еще подумать об овощном соте или овощной запеканке с хрустким жареным лучком сверху… Да, вот это и есть еда.
Разумеется, очень важная часть шведского стола – десерт. Чизкейки здесь попадают в ту же категорию, что и картофель с пастой, – грубейшая ошибка, не допускайте ее! Лучше начать с пудинга или фруктового криспа. И, конечно, оставьте место для желе или, если уж на то пошло, шоколадного мусса. И крем-брюле. Посыпьте малиной – и получите динамит.
Да, от крем-брюле она бы не отказалась.
К сожалению, часы показывали лишь семь утра, и единственным в лофте
[1]
в Норт-Энде, что с натяжкой можно было назвать едой, являлся пакетик с мукой.
Ди-Ди повернулась с боку на бок. В животе заурчало, и она попыталась притвориться, что проголодался только он.
Утро за окнами казалось серым. Еще одно морозное мартовское утро. В любое другое Ди-Ди была бы уже на ногах и двигалась в управление, но накануне она подвела черту под напряженным двухмесячным расследованием по случаю стрельбы, в результате которой погибли перспективный наркодилер и женщина, проходившая мимо с двумя детьми. Произошло это в трех кварталах от полицейского отдела Роксбери, где данное обстоятельство сочли вызовом. Пресса тогда будто с катушек слетела. Местные жители выходили на ежедневные пикеты, требуя безопасности на улицах.
Суперинтендант тут же сформировал мощную оперативную группу во главе, разумеется, с Ди-Ди, потому что хорошенькую блондинку никогда не встретят с тем же неодобрением, как еще одно чучело в костюме.
Ди-Ди не стала возражать. Черт возьми, да она жила ради этого. Вспышки фотоаппаратов, бьющиеся в истерике граждане, красномордые полицейские – давайте их всех сюда. Она выдержала публичную порку, вернулась к своей группе и за закрытой дверью задала такого жару, что они готовы были землю рыть. Какой-то кретин решил, что может устроить бойню в ее смену? Ну уж нет.
Они составили списки подозреваемых и взялись за дело всерьез. А через шесть недель снесли двери какого-то склада в порту и под вспышками камер выволокли из темного угла того, кого искали.
На целых двадцать четыре часа Ди-Ди и ее команда стали героями, но все знали – рано или поздно появится очередной придурок, и картина повторится. Так уж устроен мир. Просрался, подтерся, смыл. Снова просрался.
Она вздохнула, покрутилась туда-сюда, провела ладонью по дорогущим немнущимся простыням и снова вздохнула. Надо вылезать. Принять душ. Заняться наконец стиркой и навести порядок в том бардаке, в который превратилось ее жилище.
Мысли снова повернули к «шведскому столу». И сексу. Жаркому, потному, безжалостному. Чтобы под ладонями твердая, как камень, задница. Чтобы бедра в стальном зажиме рук. Чтобы огонь меж ног и пальцы рвали в клочья белые прохладные простыни.
Будь оно все проклято… Ди-Ди отбросила одеяло и вышла из спальни – в футболке и трусиках и с легкой горячкой сексуальной фрустрации.
Так. Прибраться в квартире. Потом пробежка. И дюжина пончиков.
Она прошла в кухню, достала из морозильника банку кофейных зерен, отыскала кофемолку и взялась за работу.
