Я поднялась наверх. Разобрала сумку. Взяла на руки дочь, прижала к груди и в какой-то момент сделала для себя открытие: шлюха я или не шлюха, прелюбодейка или нет, но она пахнет, а также воспринимает и любит меня так же, как если бы я сидела с ней, читала «Сбежавшего Кролика» и целовала нежно в макушку.
Всю следующую неделю я раздевалась и одевалась только тогда, когда оставалась одна. Наверное, это была своего рода любезность. Джейсон всю неделю просиживал допоздна перед компьютером, явно меня избегая.
Где-то на седьмую или восьмую ночь, когда отметины от укусов зажили, а утро по-прежнему заставало меня в пустой постели, я решила, что дело зашло слишком далеко. Я любила Джейсона. Правда. И верила, что он тоже меня любит. Он и вправду меня любил. Просто не собирался со мной спать. Вот уж ирония. Единственный мужчина, отнесшийся ко мне с уважением, сочувствием и пониманием, оказался также единственным, кто совсем меня не хотел. Но любовь все равно остается любовью, так ведь? А если верить «Битлз», она – это все, что нам нужно
[11]
.
Я надела банный халат и тихонько спустилась вниз – попросить мужа вернуться в постель. Он, как обычно, сидел за домашним компьютером. Я заметила, как горят его щеки, как блестят глаза. Перед ним лежали какие-то бумаги, финансовые документы, в том числе и заявка на кредитную карту.
– Убирайся отсюда, – сказал он резко, и я, приняв во внимание тон, именно так и поступила.
Четыре часа спустя мы сидели в кухне за стойкой и ели хлопья, Ри ворковала в автоматической качалке.
Ложку за ложкой. Молча. Без слов. Потом он потянулся и взял меня за руку. Что-то вроде того, что у нас снова все хорошо. До следующего раза, когда я опять исчезну в номере отеля. До следующего раза, когда он исчезнет в компьютере.
Может, у него в голове тоже выросла тьма? Ощущал ли он когда-нибудь запах гниющих роз? Проклинал ли цвет своих глаз? Или ощущение собственной кожи? Я так и не спросила его. И никогда не спрошу.
Первое правило лжи, помните? Никогда ее не признавать. А потом, за чашкой разбухших хлопьев, мне пришло в голову, что я могу так жить. Так, но отдельно. Вместе, но одна. Любить, но изолированно. В конце концов, я именно так жила едва ли не всю жизнь. В доме, где мать могла появиться посреди ночи и вытворять жуткие вещи с зубной щеткой. В доме, где потом, через несколько часов, мы могли сидеть все вместе за столом и передавать друг другу поднос с печеньем на кефире.
Мама хорошо подготовила меня к такой жизни.
Я посмотрела на мужа, молча жевавшего «Чириос». Интересно, а кто подготовил его?
Пресс-конференция Управления полиции Бостона началось в 9.03. О том, что она закончилась, Джейсон узнал по звонку на сотовый.
Он не смотрел ее по телевизору. Успокоив дочь и накормив изголодавшегося Мистера Смита, Джейсон тут же погрузил Ри и кота в «Вольво». Мистер Смит растянулся на согретом солнцем сиденье и незамедлительно уснул. Ри устроилась в своем креслице и, прижав к груди Крошку Банни, уставилась на Мистера Смита так, словно хотела пригвоздить его к месту.
Оставаться дома Джейсон просто не мог. Он чувствовал себя путешественником, оказавшимся на открытой равнине Канзаса и с тревогой наблюдавшим за движущимся навстречу смерчем. Свернуть, спрятаться нельзя, можно только смотреть на темнеющее небо, ощущая на лице первые хлесткие порывы ураганного ветра.
Копы провели пресс-конференцию, и теперь медийная машина медленно, но верно приходила в движение. Он уже ничего не мог с этим поделать. И не только он.
Снова зазвонил телефон. Джейсон взглянул на экран – ощущение обреченности сгущалось.
Он еще раз посмотрел в зеркало на дочь – Ри с серьезным выражением на лице пыталась отыскать радость, наблюдая за котом, хотя больше всего на свете ей хотелось обнять мать.
Джейсон раскрыл телефон и поднес к уху.
– Привет, Грег.
– Черт возьми, – ворвался ему в ухо голос старшего редактора отдела новостей «Бостон дейли». – Ты почему ничего нам не сказал? Мы же одна семья. Мы бы поняли.
– У нас нелегкое время, – машинально ответил Джейсон и поймал себя на том, что слова выскакивают так же легко и заученно, как и когда-то давно. Хочешь попасть на первую страницу? Цена – твоя собственная жизнь. Или жизнь твоего ребенка. Или, быть может, твоей жены.
– Что за дела, Джейсон? Я говорю не как редактор с репортером. Ты же знаешь, я бы не поступил так с тобой. – Еще одна ложь. Чего-чего, а этого в ближайшие дни будет немало. – Я говорю как член журналистского сообщества, как человек, который видел фотографии твоей семьи и знает, как ты их любишь. У тебя всё в порядке?
– Справляюсь.
– Что-нибудь добавишь? Должен сказать, полиция напустила туману.
– Мы рассчитываем получить информацию от горожан, – заученно ответил Джейсон.
– А дочка? Кларисса, да? Как она держится? Может, требуется помощь?
– Спасибо за предложение. Мы справляемся.
– Джейсон, Джейсон…
– Грег, я не смогу выйти сегодня.
– Да конечно, конечно! Черт возьми, мы же понимаем. Возьми недельку отпуска. Ты только скажи, что надо, старик, мы всегда с тобой. Только не забудь про нас, хорошо, старик? Собери материальчик на первую страницу – сокровенная история из уст мужа, ладно?
– Спасибо за понимание.
– Можешь рассчитывать на нас, Джейсон. Только скажи. Мы верим в тебя, старина. Черт, сама мысль о том, что ты можешь сделать что-то плохое Сандре…
– Спасибо за понимание, – повторил Джейсон и дал отбой.
– Это кто? – подала голос Ри.
– Папин бывший босс, – ответил он со всей серьезностью.
Управление полиции Бостона располагалось посередине жилых кварталов Роксбери в уродливом, словно свалившемся с неба здании из стекла и гранита. Помещая его здесь, власти надеялись, что впечатляющее присутствие полиции положит начало процессу джентрификации в этом районе города. Пока же гораздо лучше у него получалось внушать работникам и посетителям страх за их собственную жизнь.
Джейсон с беспокойством оглядел парковку. Он всерьез полагал, что, вернувшись, найдет «Вольво» нетронутым. На самом деле больше всего он опасался за кота. Последние тридцать шесть часов определенно стоили Мистеру Смиту по меньшей мере одной из его девяти жизней. И кто знает, сколько их у него еще осталось?
– Не надо нам было сюда приезжать, – сказала Ри, выбираясь из машины вместе с игрушкой.
Автомобильная стоянка представляла собой площадки из битого асфальта, разделенные бетонными барьерчиками. Интерьер, оформленный в стиле Бейрута.
