Как и многие девушки, с наступлением отрочества я начала ощущать тревогу и пережила депрессию. Именно в этот момент началась моя двадцатилетняя борьба с анорексией и булимией. Поскольку я все испытала на себе, могу сказать, что это не заканчивается с отрочеством; появляется модель неприятия собственного тела, которая, если ее не разрушить сознательно, способна сделать почти невозможными интимные отношения; мы не раскрываемся полностью – в буквальном и в переносном смысле! Если нам удастся разрушить модель тревожного поведения, неприятия собственного тела и отказаться от пагубных привычек, тогда в III акте нашей жизни мы сможем, по словам психолога Кэрол Джиллиган, вернуться назад, став живыми десяти– и одиннадцатилетними девочками, каким были до того, как заглушили голос собственной души.
Если вы – женщина, поразмыслите над своим отрочеством. Приходилось ли вам ощущать, что вы должны соответствовать стереотипам, навязанным культурными традициями и понятием женственности, или же у вас были доверительные отношения с собственной сексуальностью? Признавали ли вы их своими? Смогли ли бы вы реализовать свою сексуальность, если бы кто-нибудь заставил поверить, что сексуальность – это не только половой акт, но также чувственность и чувство? Давали ли вам понять, что вы, если хотите заслужить любовь, должны выглядеть и вести себя определенным образом? Было ли ощущение, что всех интересует только ваша внешность, а не то, что вы говорите? Был ли кто-нибудь, кто заставил вас осознать, что ваши чувства и мысли не менее важны, чем чувства и мысли мальчиков? Что вы можете быть сильной и храброй, а также заботливой и щедрой?
Какую ролевую модель предлагала вам мать? Выражала ли она открыто собственное мнение? Уделяла ли она себе время? Или верховодил отец, а мать только соглашалась? Как реагировал на вас отец, когда вы были подростком? Чувствовали ли вы, что довольно красивы и вполне оправдываете ожидания?
Все это субъективно, не так ли? Некоторые очень красивые женщины, с которыми я знакома, считают себя непривлекательными по причине своих юношеских страхов, а некоторые, казалось бы, непривлекательные источают уверенность в себе и блещут красотой потому, что их приучили к этому ощущению с детства. Служил ли кто-нибудь из родителей или они оба своеобразным амортизатором между вами и женоненавистнической средой? Обращали ли они ваше внимание на то, как смешно выглядят эксплуатируемые рекламой образы тонюсеньких девушек, служащие образцом сексуальности?
Мальчики
От моей подруги Кэрол Джиллиган, психолога, писателя и матери троих сыновей, я узнала, что одним из самых больших отличий между девочками и мальчиками является то, что девочки не прислушиваются к собственному внутреннему голосу в подростковом возрасте, тогда как мальчики не прислушиваются к своему сердцу в возрасте пяти или шести лет.
Здесь мне около четырех лет. Я играю в песочнице со своим братом Питером, который на два года младше меня.
Если вы – мужчина, подумайте, относились ли к вам родители или учителя, как к «девчонке», если вы плакали, а друзья – как к маменькиному сынку, если вы уклонялись от драки? Убеждали ли вас в том, что «настоящий мужчина» никогда и никому не позволит опозорить себя, а на позор нужно отвечать насилием? Кто служил для вас образцом мужественности – тупой и бесчувственный мачо или проповедующий оккультизм вампир? Был ли рядом с вами кто-нибудь из взрослых, кто помог бы вам осознать собственную уникальность, понять, что вы – не лучше девочек, но удивительным образом отличаетесь от них? Внушили ли вам восхищение такими человеческими качествами, как участие, смелость, правдивость, сосредоточенность, целеустремленность или чувство плеча? Это положительные мужские качества (полезные также и для девушки!). Будучи мальчиком, чувствовали ли вы, что вам все сходило с рук? Трудно ли вам было обращаться за помощью? Считали ли вы, что просьба о помощи свидетельствует о слабости и уязвимости? Ощущали ли вы бремя необходимости доказывать свою зрелость; если да, размышляли ли когда-либо над тем, почему нужно ее доказывать, а не воспринимать как неотъемлемое, неподдельное свойство вашего «я»? Подталкивал ли кто-нибудь вас к мысли, что настоящий мужчина или настоящая женщина – это тот, кто не ставит под сомнение собственную половую принадлежность, кто относится к своему собственному телу с уважением?
Мой брат Питер, едва ступивший на порог подросткового возраста.
Именно в раннем детстве многих мальчиков поощряют к тому, чтобы они разделили свой разум и душу, чтобы они становились «настоящими мужчинами». В эмоциональном плане они становятся невежественными до такой степени, что часто лишаются способности сопереживать, чувствовать то, что ощущают другие. И происходит это, увы, в нежном возрасте, так что мужчины уверены, что все так и должно быть. Они не в состоянии вспомнить то время, когда чувствовали иначе. Психолог Терренс Рил в своей замечательной книге «Не хочу говорить об этом» (I Don’t’ Want to Talk About It), рассказывающей о мужчинах и депрессии, пишет: «Последние исследования указывают на то, что в нашем обществе большинство лиц мужского пола испытывает трудности не только с выражением, но даже с распознаванием своих чувств. В психиатрии это называется алекситимией, а психолог Бон Ливант полагает, что около 80 % мужчин в нашем обществе страдает ею как в легкой, так и в тяжелой форме»3. У мальчиков она может проявляться в виде признаков депрессии, проблем с обучаемостью, речевых нарушений или в неуправляемом и неконтролируемом поведении.
Очевидно, не все мальчики испытывают в детстве психологическую травму, связанную с мужанием. Создается впечатление, что благополучная, полная любви атмосфера в семье и в школе способна подействовать на ребенка, как вакцина, помогая ему стать цельной личностью. Повезло ли вам жить в окружении взрослых, которые могли показать, что быть мужчиной – значит быть цельным человеком: сильным и эмоциональным, смелым и сострадательным?
Обратимся к экономике. В своей книге «Обратная реакция» (Backlash) Сьюзан Фалуди рассказывает об опросе общественного мнения, во время которого мужчин и женщин из разных стран спрашивали, что для них значит «мужественность». В подавляющем большинстве они отвечали, что «мужественность – это способность хорошо зарабатывать, содержать свою семью». Задумайтесь: если это является главным критерием мужественности во всем мире, что же происходит в момент экономического спада, когда трудно найти работу и кормить семью приходится женщинам? Происходит всплеск насилия над женщинами, так как мужчины… испытывают чувство стыда.
Рассмотрим этот же вопрос в контексте войны и мира. В своей книге War and Gender («Война и гендерная принадлежность») профессор Американского университета Джошуа Голдстейн, специализирующийся на международных отношениях, пишет: «Если война по природе своей является прерогативой мужчин, то мир – прерогатива женщин. Соответственно, мужественность противящихся войне мужчин становится до такой степени уязвимой, что они испытывают стыд».
