— Твоя правда. — Лайл сделал добрый глоток холодного пива и сменил тему: — Кстати, парень из компании Джуни-Муни пытался сегодня меня провести, причем не тот, что спрашивал про квадратный корень.
— Лопух Джо? — Чарли снова забегал по комнате.
— Лопух Джек, если верить подписи. Я сразу понял, что с ним будут проблемы. Когда мы побежали из дома, он слышал, как я тебя окликнул по имени, потом спрашивал, почему я при землетрясении упомянул о бомбе. После чего я взял его под наблюдение. Он пристально за нами с тобой следил, ни единого шага не упустил. Хорошо, я заметил, как он оторвал уголок от своего билета.
— Поэтому ты держал их за верхний угол? Сколько помню, всегда держишь снизу посередине. — Чарли нахмурился. — Думаешь, хочет попортить нам жизнь?
— Нет, — покачал головой Лайл. — По-моему, вообще заходить не хотел. Наверно, со скуки решил надо мной посмеяться. Хорошо понимал, что я делаю, но держался спокойно, сидел, не мешал представлению.
Он направился в гостиную, брат потащился следом.
— Может, сам игру ведет?
— Только не нашу, другую... Какую — не спрашивай. — В светло-карих глазах того самого белого парня читалось «не суй нос». — Какую-то свою собственную.
Лайл гордился умением распознавать людей. Без всякого спиритизма и духов, просто с тех пор, как себя помнил, обладал подобным талантом и тонко его отточил.
Нынче талант столкнулся с загадкой по имени Джек. С виду самый обыкновенный парень в неприметной одежде, с темными волосами, карими глазами, не красавец, не урод, ничего особенного... Однако непостижимым образом пробил почти непробиваемую защиту. Кроме туманного предупреждения, Лайл учуял в нем только глубокую скорбь. Поэтому, увидев вопрос «как там моя сестра», инстинктивно добавил: недавно умершая.
Судя по реакции пришедшей с ним женщины, попал в яблочко.
— Впрочем, представление прошло прекрасно, — заключил он. — Может быть, подцепили еще пару рыбок, а когда Джуни-Муни найдет в указанном месте пропавший браслет, будет меня расхваливать каждому, кто согласится слушать.
Чарли сел за пианино, доставшееся им вместе с домом, и забарабанил по клавишам.
— Надо бы научиться лабать.
— Бери уроки, — посоветовал Лайл, подошел к фасадному эркерному окну, слегка отодвинул портьеру, открыв пулевое отверстие в паутине трещин. В отверстие, теперь заполненное полупрозрачным резиновым клеем, легко проходит карандаш. Маленькое, а смертоносное. Он спросил себя в тысячный раз...
Справа что-то мелькнуло. Черт побери! Там кто-то есть!
— Эй! — крикнул Лайл и в приступе ярости бросился к входной двери.
— Чего там еще? — спросил Чарли.
— Гости! — Он рывком распахнул дверь, выскочил на веранду, снова крикнул «Эй!», заметив темную фигуру, бежавшую через лужайку, и пустился следом. Глубоко в подсознании слышались тихие выкрики «осторожно, пуля!», но Лайл не обращал внимания. Кровь клокотала в жилах. Вполне возможно, что это тот самый стрелок, проехавший в прошлый раз мимо дома, только теперь не едет, не стреляет, а улепетывает. Надо догнать и разорвать на части.
В руках у парня что-то вроде большой канистры. Он оглянулся через плечо — в глаза мельком бросилась белая кожа — и швырнул банку в Лайла. Далеко она не улетела — пожалуй, всего на полдюжины футов, — с металлическим звоном упала на землю и покатилась. Освободившись от ноши, парень прибавил скорость, добежал до тротуара и прыгнул в машину, которая тронулась с места, прежде чем захлопнулась дверца.
Лайл, запыхавшись, выскочил на тротуар. Машина уже скрылась из вида. К нему подбежал Чарли, тоже пыхтя, хоть не так тяжело.
— Разглядел в лицо?
— Не успел, не узнал. Видел только, что белый.
— Так я и думал.
Лайл повернул назад.
— Поглядим, что тут у него. — Он присел над банкой, перевернул. Канистра для бензина. — Вот дерьмо!
— Для чего это? Крест хотел запалить?
— Сомневаюсь. — В этом районе белые в меньшинстве, чернокожие лица не редкость. — Дело в бизнесе. Нас хотят выкурить.
Лайл встал, пнул канистру, укатившуюся в траву. В Нью-Йорке куча игроков играет в спиритизм. Это кто-то из них. Остается лишь вычислить.
Только как?
4
— Хорошо, — сказала Джиа. — Наконец мы одни. Расскажи, как работает Ифасен.
Ей до смерти хотелось это услышать с той самой минуты, как они вышли от медиума, но пришлось везти домой Джуни. На шею навязались еще Карин и Клод, тоже жившие в Нижнем Истсайде. Высадив троицу перед домом Джуни, Джек направился по Первой авеню в верхнюю часть города.
Несмотря на поздний час, двигались в потоке машин медленно. Джиа не возражала. С Джеком время никогда не проходит впустую.
— Сначала давай решим, куда едем, — предложил он. — К тебе или ко мне?
Она бросила взгляд на часы:
— Боюсь, что ко мне. У сиделки как раз время кончается.
Вики, ее восьмилетняя дочь, будет еще на ногах. Ей почти всегда удается выклянчить у нянек несколько лишних часов у телевизора.
Джек театрально вздохнул:
— Опять холостяцкая ночь!
Джиа наклонилась к нему, ткнулась носом в ухо.
— Последняя перед целой неделей. Забыл, что Вики завтра утром уезжает в лагерь?
Она сама старалась об этом забыть. Не любила вспоминать прошлогоднюю неделю, когда Вики не было дома, — семь самых одиноких дней в году, — и страшилась завтрашней разлуки.
— Забыл. Напрочь забыл. Разумеется, мы с тобой будем жутко скучать по ней, однако я знаю способ немножко утешиться.
Джиа с улыбкой дернула его за волосы:
— Какой?
— Секрет, который я ни за что не открою до завтрашней ночи.
— Не могу дождаться. Кстати, о секретах: в чем секрет Ифасена?
— Нет-нет, — воспротивился Джек. — Сначала скажи о чем ты его спрашивала. На какой вопрос прозвучал ответ «двое»?
Джиа помотала головой, слегка озадаченная вопросом. Надо как-нибудь выкрутиться, не раскрывая тайну...
— Сперва объясни, как он отвечает, не зная вопросов.
— Тебе правда хочется знать? — спросил Джек, с улыбкой взглянув на нее.
Как редко он улыбается после смерти Кейт... Она уже соскучилась по его улыбке.
— Почему бы и нет?
— Испортишь удовольствие.
— Ничего, переживу. Ну так как же?
— Приблизительно как Джонни Карсон
[5]
в трюке «Карнак великолепный».
