— А прямо сейчас?
— О, боюсь, невозможно. В три часа у мадам групповой сеанс.
— Почему мне нельзя поприсутствовать?
— Невозможно. Четверо клиентов всегда вместе проводят сеанс. Посторонний помешает общению с духами, которое мадам очень долго налаживала. Боюсь, абсолютно невозможно.
Похоже, «невозможно» — его любимое слово. Однако у Джека имеется про запас кое-что более привлекательное.
— Да я не собираюсь участвовать в сеансе, — заверил он, расстегивая левый нагрудный карман рубашки. — Только посмотрю. Даже слова не вымолвлю. Посижу как муха на стене. И не даром.
Прежде чем Фостер успел снова сказать «невозможно», Джек шлепнул на стол монету, довольно увесистую, судя по звуку. Глаза помощника мадам понимающе вспыхнули, а когда он разглядел отчеканенное на сверкающей золотой поверхности изображение галопирующей антилопы, брови еще выше полезли на лоб.
Крюгер-рэнд
[16]
весом в унцию. Не стоит справляться о нынешних ценах на золото, чтобы понять, что новый клиент предлагает изрядный куш за простое присутствие на сеансе.
— Золото, Карл. Золото, как говорил мой дядя, — лучший способ общения с миром духов.
— Очень щедро, мистер Батлер, — облизнулся Фостер. При виде золота у многих пересыхает во рту. — Ваш дядя часто общался с миром духов?
— Без конца. Причем, по словам моей тетки, ни разу не встретил медиума, который бы ему не понравился.
— А вы?
— Я? В первый раз подхожу ближе чем на милю.
— Имеете представление, как ведутся сеансы?
— Дядя как-то рассказывал, что видел эк... эктоплазму и прочую белиберду, да я так ничего и не понял.
Фостер пальцем дотронулся до монеты.
— Надеюсь, понимаете, что ваша просьба из ряда вон выходящая.
Наживка проглочена. Надо теперь подцепить на крючок.
— Да откуда ж мне знать? С дядей, наверно, придется потолковать о проблемах. В полчаса не уложишься. Потребуется не один час, несколько сеансов... Только прежде чем вкладывать деньги, надо посмотреть, выяснить, на что леди способна. Если окажется, что дело того стоит, втиснусь в очередное свободное окошко, и начнем разыскивать дядю в загробном мире. Что скажете, Карл, справедливо?
— Мое мнение не имеет значения, — буркнул Фостер. — Решает мадам. Пойду спрошу.
Он опять вышел, а Джек, развалившись на стуле, прислушался.
— Слышала?— спросил Фостер супругу.
— Слышала. Золотом будет платить?
— Настоящая вещь. Посмотри.
— Не многовато ли, чтобы сидеть и смотреть без всякого толку? По-твоему, эта скотина заслуживает доверия?
— За него говорит благородный металл. Может быть, для него крюгер-рэнд не большая потеря. Может быть, у него ими дома чуланчик набит.
— Ладно, попробуем, черт побери. Только к столу его не подпускай — вдруг он чокнутый.
— Сделаю.
Когда дело кончится, мысленно посулил Джек, вы еще пожалеете, что я не чокнутый.
Вернувшись, Фостер сообщил, что ему разрешается присутствовать на групповом сеансе, сидя на месте и не открывая рта. Джек согласился — крюгер-рэнд перекочевал в карман Карла.
Он немножечко передохнул в ожидании рыбок — участниц группового сеанса, четырех дам средних лет. Две блондинки — одна могучая, а другая с плаката, демонстрирующего образцовые признаки булимии, — брюнетка и рыжая прибыли вместе. Сплошной Прада, Версаче, еще один дьявольски дорогой модельер, которого Джек не идентифицировал. Просматривая прошлой ночью блокноты Фостера, видел в одном их фамилии, помеченные жирным символом доллара. Эта четверка не только регулярно посещала сеансы, но и была щедра на пожертвования.
Представления пролетели мимо ушей — Джек слишком старался проявить любезность и обходительность. Если в рыбки возразили против его присутствия, план целиком провалился бы. Сначала они обращались с ним холодно — видимо, из-за прически и вульгарного наряда, — но, выяснив, что ему ничего не известно о спиритизме, смягчились, явно желая перетащить его на свою сторону. Залопотали, захлебываясь, о могуществе мадам Помроль, не упоминая ни словом о вчерашнем казусе. Видимо, «Дейли ньюс» ни одна не читала.
Вскоре наступил великий момент — приглашение в зал для сеансов. Ночью Джек его не совсем разглядел, посвечивая вместе с Чарли электрическими фонариками. При полном освещении поражала тяжесть отделки. Плотные складки бархатных штор, толстый ковер, обои с атласным тиснением — все в разнообразных красных оттенках. Душно, как в гробу.
Вот как себя чувствуют заживо похороненные.
Фостер усадил четырех дам вокруг резного круглого стола под гигантской люстрой в центре зала.
Четыре рыбки по пять сотен с рыла, подсчитывал Джек. На пару парсеков дальше от того, что я за час заколачиваю.
Карл указал ему на стул у боковой стены приблизительно в дюжине футов от резного стола.
— Запомните, — тихо предупредил он, — вы только наблюдатель. Заговорив, поднявшись со стула, помешаете духам.
Прекрасно понимая, что помешает лишь самому Карлу Фостеру шмыгать в темном зале, Джек только серьезно взглянул на него и кивнул:
— Ясно.
Тот вышел, и через секунду в наушнике прозвучал его голос:
— Рыбки в бочке. Иди лови.
Наконец явилась мадам Помроль собственной персоной. Низенькое коренастое тело закутано в ниспадающую бледно-голубую хламиду вроде халата, густо расшитую бисером, на голове какой-то белый тюрбан. Джек с трудом ее узнал; правда, при первой встрече она была не в лучшем виде.
Мадам тепло поприветствовала четырех рыбок, щебеча с улыбками и французским акцентом, которого не слышалось во вчерашней извозчицкой брани в адрес Карла и автомобильной покрышки, потом протянула Джеку унизанную кольцами руку, как бы для поцелуя. Он привстал, ответил кратким рукопожатием, с содроганием прогоняя воспоминания о голой, связанной липкой лентой женщине.
— Озябли, месье Батлер?
Сверкнули ледяные голубые глаза. Если и у нее, как у мужа, возникло раздражение от пластыря, то оно скрыто под макияжем. Напомаженные тонкие губы изогнулись в улыбке.
— Нет, мэм. Просто еще никогда не бывал на сеансах.
— Уверяю вас, ничего страшного. Вы будете только смотреть. Сидите на месте, держите язык за зубами, и я покажу вам невероятные чудеса.
Джек улыбнулся, кивнул и уселся, уверенный, что никакие чудеса близко не сравнятся с реальными событиями, которые он пережил с прошлого лета.
