— Не имеет значения. Ну, пошли к великому старикану.
Интересно, что творится в него в голове, думал Джек. Похоже, разрабатываются какие-то личные планы. Ну и пусть — у меня свои личные планы. Будем только надеяться, что они не пересекутся.
Константин Кристадулу ждал их в конторе, секретарша проводила в дальний кабинет, где они познакомились с главой фирмы. В тот момент Джек сполна оценил замечание Лайла насчет «великого старикана». Они уселись на два хромых стула за другим концом стола.
Видно, контора обходится без ненужных излишеств. Может быть, потому, что все излишества достались ее владельцу. С виду, по крайней мере. В талии Константин Кристадулу дважды превосходил даже Эйба. По мнению Джека, ему уже стукнуло семьдесят, хотя точно не скажешь — на пухлом лице с четырьмя подбородками все морщины разглажены. Длинные редеющие седые волосы гладко зачесаны назад, падая на воротник.
— Итак, — сказал он с легким акцентом, оглядывая Джека темными глазами с тяжелыми веками и останавливая взгляд на Лайле. — Вы желаете расспросить о приобретенном доме, мистер Кентон? В чем дело? Надеюсь, никаких проблем.
— Мы слегка пострадали от землетрясения, — объявил Лайл.
— Серьезно?
— Несколько мелких трещин.
Ничего себе мелких, мысленно хмыкнул Джек. Пол в подвале пополам расколот. Лайл мельком на него покосился, как бы предупреждая, что сам справится.
— Я пришел к вам потому, — продолжал он, — что в последнее время мы слышим в доме непонятные звуки... голоса, а никого не видим.
Кристадулу кивнул:
— Многие думают, что в Менелай-Мэнор являются привидения. Не подумайте, не потому, что их кто-то когда-нибудь видел, а в связи с историей дома. Надеюсь, помните, что я вам рассказывал перед покупкой.
— Разумеется. — Лайл взмахнул руками. — Я пришел не жаловаться, а разобраться, подробнее познакомиться с историей дома. То есть если Менелай-Мэнор где-то по дороге съехал с катушек, то хотелось бы выяснить где. Как знать, может быть, дело можно поправить.
— Съехал с катушек? — повторил Кристадулу. — Забавное выражение. — Он откинулся назад, не имея из-за живота возможности наклониться в другую сторону, и уставился в потолок. — Подумаем... Если Менелай-Мэнор и съехал с катушек, я бы сказал, в то время, когда принадлежал Дмитрию.
— Кто такой Дмитрий? — уточнил Джек.
— Единственный сын Кастора Менелая. Кастор купил дом в пятидесятых годах. Асторию называли тогда «маленькими Афинами», эллинским раем в центре Нью-Йорка, куда после войны перебралась масса греков. Я приехал после постройки дома, но о семействе мне кое-что известно. Дмитрий был младше меня, поэтому близко мы никогда не сходились и, даже если бы были ровесниками, не сдружились бы. Странный был человек.
— В каком смысле? — спросил Джек. — Был приверженцем нетрадиционных культов? Придерживался иной веры?
Кристадулу бросил на него непонятный взгляд:
— Нет. Он был одиночкой. Всегда держался в стороне. Ни друзей, ни подружек. Как в ресторан ни заглянешь — один сидит.
Джек надеялся услышать какой-то намек на Иное, на Сола Рому, или как там его настоящее имя, какую-нибудь изощренную анаграмму вроде последней — «М. Аролос», но Дмитрий Менелай даже близко не подходил.
— Почему вы считаете, что с домом что-то произошло при Дмитрии? — спросил Лайл.
— Потому что он его перестроил. Старик Кастор умер в шестьдесят пятом. От рака поджелудочной железы. Мать Дмитрия скончалась в шестьдесят первом году, дом перешел к нему. Я тогда служил агентом в другой фирме, он явился ко мне за советом, просил порекомендовать каменщиков и плотников для перестройки подвала, выбрал пару рабочих из составленного мною списка. Я считал своим долгом следить за работой, частенько забегал... Странное было дело, — покачал он головой.
Давай, давай, давай, мысленно подгонял его Джек.
— А именно?
— Он велел облицевать подвал огромными гранитными плитами, импортированными из Румынии, из какой-то «силовой точки», по его словам, что бы это ни значило. Когда-то из них будто бы была сложена старая, давно рухнувшая крепость, но, если хотите знать мое мнение, я считаю, не крепость, а храм.
— Почему? — спросил Лайл.
— Потому что в некоторые плиты были врезаны кресты.
Джек покосился на Лайла, застывшего на стуле, словно штык проглотил.
— Какие кресты?
— Любопытный вопрос. Необычные. Похожи на заглавное "Т" с горизонтальной перекладиной над вертикальной опорой.
— Тау, — шепнул Лайл.
— Точно! — воскликнул Кристадулу, ткнув в него пальцем размером с кувалду. — Как буква тау. Откуда вы знаете?
Лайл бросил быстрый взгляд на Джека.
— Видели в доме. Разрешите спросить: вы считаете, эти самые плиты с крестами из греческого православного храма?
Кристадулу отрицательно покачал головой:
— Я немало поездил по свету, бывал во многих православных церквях и никогда не видел подобных крестов. Нехорошо таскать камни из храма. Все равно что напрашиваться на неприятности. Это самое и случилось с Дмитрием.
— Имеется в виду самоубийство? — расспрашивал Джек, вспомнив, что Джиа читала об этом в брошюре Лайла.
— Да. У него обнаружили рак поджелудочной железы, он видел, как страдал отец, наверно, не мог вынести мысли...
— Когда это было? — спросил Джек.
— По-моему, в девяносто пятом.
Дом принадлежал ему тридцать лет, думал Джек. В том числе во время исчезновения Тары Портмен. Наверняка причастен к похищению.
— Он не позаботился составить завещание, — продолжал Кристадулу, — поэтому возникли проблемы. У него не было ни детей, ни жены, дом завис в ожидании официального судебного решения. После нескольких лет юридических споров Менелай-Мэнор отошел одному из двоюродных братьев Дмитрия, который не желал иметь с ним дело, обратился ко мне и велел поскорее продать.
— И его приобрел доктор Сингх? — вставил Лайл.
— Очень многие потенциальные покупатели приходили осматривать. Препоной был тот самый подвал, облицованный плитами. Кстати, когда я обследовал дом, прежде чем выставлять на продажу, спустился в подвал и заметил, что все кресты выбиты.
— Почему, не догадываетесь?
— Абсолютно. Точно так же, как насчет земляного пола.
— Постойте, — спохватился Джек. — Там был земляной пол?
— Да. Можете себе представить? Дмитрий выложил кучу денег за импортные плиты, а пол оставил земляной.
Может быть, чтобы легче было закапывать то, чего никто не должен видеть.
— Племянник не желал на ремонт тратить деньги, поэтому мы постоянно сбавляли цену. Наконец дом купил сосудистый хирург по фамилии Сингх буквально за гроши.
