• Звуки «an» и «en», как в «quand»:
[164]
представьте, что вам только что назвали стоимость чашки café au lait,
[165]
которую вы имели неосторожность заказать на Champs Elysées.
[166]
В этот момент у вас отвисает челюсть, и вы издаете жалобное хрюканье. В таком положении произнесите английский предлог «on», но без звука «n».
• Звук «on», как в «bon»: вы собираетесь поцеловать француза или француженку в губы, но опасаетесь, что ваши языки соприкоснутся, а вам бы этого не хотелось (пока). В таком случае подожмите губы и не разжимайте их. Затем произнесите английский предлог «on», но без звука «n».
• Гортанное «r», как в «Sacrrrré Coeurrr»: представьте, что вы стоите перед французской boulangerie, с вожделением глядя на великолепный свежий малиновый пирог. Ваш рот внезапно наполняется слюной, но, по счастью, на улице вы одни, так что можете незаметно сплюнуть в канаву. Несколько раз отхаркайтесь. В тот момент, когда слюна собирается под языком, вы произносите французское «r». Если вы способны отхаркаться достаточно громко, вам прямая дорога в исполнители народных французских песен.
Некоторые забавные, но довольно бессмысленные ошибки, которые вы можете допустить, говоря по-французски
Шестая заповедь. Не пой (во всяком случае, в тон)
Французский artiste
[167]
говорит: «моя личность достойна самокопаний»
Прежде всего я хотел бы сказать, что я очень большой поклонник (в какой очередности, не имеет значения) Матисса,
[168]
Золя,
[169]
Сержа Гензбурга, Равеля,
[170]
Дебюсси,
[171]
«Les Rita Mitsouko»,
[172]
Флобера,
[173]
Жюльет Бинош,
[174]
Бальзака,
[175]
Джанго Рейнхардта,
[176]
Камю,
[177]
Селина
[178]
и старых фильмов с участием Габена.
[179]
Моей первой любовью стала комедия, и меня не раз до слез смешили Вольтер,
[180]
Борис Виан,
[181]
эстрадный комик Колюш и такие веселые, ни на что не претендующие картины, как «La Cage aux Folles» («Клетка для чудиков»), «Jour de Fête» («Праздничный день»), «Les Valseuses» («Вальсирующие»), «La Belle Américaine» («Прекрасная американка»), «Papy fait de la Résistance» («Папаша вступил в Сопротивление») и «Le Grand Blond avec une Chaussure Noire» («Высокий блондин в черном ботинке»).
Но все это в прошлом, а ныне французская культура оказалась на мели, причем благодаря парижскому истеблишменту среднего возраста, который до смерти боялся всего по-настоящему нового и новаторского – ведь это «может разрушить все здание».
Пупок – вот самый важный в наши дни элемент французской культуры. Художники, писатели, певцы и кинорежиссеры только тем и занимаются, что смотрят назад. Писатели пишут книги о том, как быть писателями; режиссеры снимают фильмы о своей последней неудавшейся интрижке, певцы внимают собственным умным каламбурам по поводу несуществующих мелодий. Все они – составная часть истеблишмента, и они уже забыли, что такое жизнь (или даже то, что жизнь существует) за пределами их мирка. Во французском языке даже есть для этого особое понятие – nombrilisme.
[182]
«Созерцание собственного пупка» настолько вошло в привычку, что даже приобрело окончание «-ism».
[183]
И у них имеется оправдание: да, это, возможно, и merde, только это, по крайней мере, французское merde. Оно имеется и в словаре. Называется l’exception française.
[184]
Все культуры хороши, кроме французской. Золя и Матисс с компанией, должно быть, переворачиваются в своих могилах. Вольтер бы только посмеялся.
