Все наладилось, когда я научился основам тактики выживания. Или, если точнее, когда я осознал, что по умению не вступать туда, куда не надо, я стал настоящим парижанином. Роузи, одна из моих английских подруг, приехала ко мне в гости на выходные. В конце субботнего утра она осмотрела подошвы своих кроссовок, сравнила их с моими и спросила, как мне, черт подери, удалось никуда не вляпаться. Я признался, что не имею понятия. Во второй половине дня, когда мы гуляли по городу, я стал следить за своими ногами и обнаружил, что они действуют заодно с моими глазами. Мои глаза постоянно осматривали тротуар на пятьдесят ярдов вперед, ища на горизонте «собачью радость». Заметив вдали некое подобие Монмартра, только в миниатюре, они (глаза) предупреждали ноги, и те, когда мы подходили к наваленной собакой кучке, ловко огибали ее. Я всегда был начеку. Роузи же, поскольку ее глаза постоянно рыскали по улицам в поисках признаков средневековой архитектуры, оценивали мужские ягодицы или высматривали магазины одежды, постоянно куда-то наступала. Я показал ей свой прием, и ее обувь, о чудо, долго оставалась чистой, особенно в воскресенье, когда магазины одежды закрыты и количество отвлекающих факторов сведено к минимуму.
Французы – нация философов. Они постоянно произносят «С’est la vie» и говорят о raison d’être
[280]
всего сущего. Или, более скептически, – «je ne sais quoi».
[281]
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Франция подарила миру несколько весьма авторитетных мыслителей.
Она породила Декарта, прославившегося фразой «Я мыслю, следовательно, я существую», но чьим основным достижением стало представление об относительности знания. Думаю, это используют все строители в мире, когда вы спрашиваете их, когда же они наконец закончат свою работу.
Также есть еще Руссо, который родился в Швейцарии, но философствовал в основном во Франции. Боюсь, это он спровоцировал споры вокруг субсидий европейским фермерским хозяйствам, придумав «благородного дикаря» – этакого честного, неиспорченного крестьянина, понятия не имевшего о том, что можно подать фальшивую заявку на предоставление дотации.
Впрочем, наибольшим вкладом французской философии в мировую мысль был экзистенциализм. Это по своей сути интеллектуальное оправдание нелюбви к своему соседу либо по меньшей мере отрицание его (соседа) значимости. Экзистенциалисты утверждают, что на свете нет таких вещей, как нравственность и абсолютная истина, а также что жизнь абсурдна и бессмысленна. И в самом деле, ничего не имеет значения, поэтому неважно, пройду ли я перед вами вне очереди или нет. А вот и другой пример. Находясь в ресторане, спросите мужчину за соседним столиком, почему он пускает дым в ваш луковый суп. Если услышите в ответ: «Не знаю, но это и не важно, ибо жизнь, в сущности, не имеет смысла», – рядом с вами точно сидит экзистенциалист.
К числу самых известных представителей данного течения относится Альбер Камю, автор «L'Etranger»,
[282]
экзистенционального романа, где герой столь наплевательски относится к своим ближним, что совершенно без всякой причины пристреливает одного из них.
Впрочем, самой крупной звездой на небосклоне экзистенциализма был, разумеется, Жан-Поль Сартр, написавший «Huis Clos» (в переводе «При закрытых дверях» или «Безвыходность»), где двух женщин и одного мужчину отправляют в ад и заключают навечно в одном помещении. Понятно, они действуют друг другу на нервы, что дает Сартру сделать вывод: «Ад – это окружающие». Если это не прекрасное основание для того, чтобы пускать дым в чужие тарелки, то я, право, не знаю, что же это тогда.
Однажды в парижском метро я испытал то, о чем писал Сартр. Я сидел и читал книгу и, должно быть, покачивался, так как вдруг понял, что мой сосед находится на взводе. Наши глаза встретились, и он с иронией проговорил: «Ça va?»
[283]
Он потолкался плечами и локтями, желая продемонстрировать, сколь неприятно ему мое соседство, и тут я увидел название книги, которую он читал, – «Huis Clos».
Я открыл рот, намереваясь произнести: «Ад – это окружающие, а?», но не издал ни звука.
Этот француз и так уже достаточно ненавидел своего ближнего.
Выражения, которые могут вам пригодиться при общении с нетактичным французом
Примечание: если вы будете в конце вставлять «merde», то они станут сильнее и задиристей
1 Дурак.
2 Дура.
Девятая заповедь. Не обслуживай
Garçon? Официант? Bonjour? Выкиньте из головы!
Во Франции словосочетание «индустрия обслуживания» часто оказывается противоречивым понятием.
Все, кто пробыл в стране какое-то время, могут немало порассказать о том, как их не удостаивали внимания, отсылали, так и не обслужив, либо просто грубили.
И это происходит не только с иностранцами. Французов обслуживают так же плохо, как и представителей других народов. Только в одном случае вас обслужат по высшему разряду – если вы невероятно привлекательная женщина. Нет, я никогда не пытался прикинуться привлекательной женщиной – колени у меня не так созданы. Просто я, стоя в очереди или сидя за столиком и гадая, поинтересуются ли у меня когда-нибудь, зачем я сюда явился, часто бываю свидетелем, как обхаживают какую-нибудь красотку.
Вот и получается, поскольку лишь немногих можно назвать невероятно привлекательными женщинами, остальные нуждаются в помощи – иначе вас вряд ли когда-нибудь прилично обслужат.
Во-первых, следует говорить по-французски.
[284]
Если же вы не способны и пары слов связать на этом языке, то, боюсь, с вами обойдутся так же, как с жирной улиткой во время барбекю – если вы, конечно, не находитесь в каком-нибудь международном месте, например аэропорту, парижском универсальном магазине или в Дордоне.
[285]
Если вы в состоянии сделать заказ на французском или, по крайней мере, знаете, как сказать, что не владеете настолько французским, тогда вам необходимо усвоить одно простое правило существования во Франции.
