— Да, бригадир, это один и тот же человек.
Во рту Анжелины пересохло. Она с трудом выговаривала слова, мечтая о большом стакане воды. Молодая женщина мысленно представила ручей, потом водопад. Кровь стучала в висках. «Мне нельзя падать в обморок, — уговаривала она себя. — Надо набраться мужества. Я не могу отступить».
— Значит, вы согласны со мной, — продолжал бригадир. — У меня хорошая память, я всегда помню все лица. Так вот, если бы мы бросили этого акробата в тюрьму два года назад, Марта Пикар была бы, несомненно, жива.
— Несомненно, — согласилась побледневшая Анжелина.
— Хорошо! Теперь объясните мне, почему вы обвиняете так называемого Луиджи, не имеющего, по его словам, фамилии. Вы ведь утверждаете, что его разыскивает полиция Тулузы?
— Да.
Анжелина начала терять терпение. Кроме того, ее раздражал нравоучительный тон бригадира. Она вновь принялась подробно описывать события, предшествующие обнаружению тела Люсьены Жандрон. Бригадир комментировал некоторые ее фразы междометиями. Но, когда Анжелина замолчала, он задал тот же самый вопрос, который накануне задавал ей дядюшка Жан:
— В таком случае, почему он пощадил вас? В парке больницы вы были для него легкой добычей. И к тому же единственным человеком, способным опознать его.
— Да, верно. Но я не знаю, как это объяснить. Возможно, я не в его вкусе.
«Это первое, что пришло мне в голову, — подумала Анжелина. — Хотя Луиджи дал мне понять, что спрыгнул с баржи, желая встретиться со мной».
— Да, возможно, — проворчал бригадир. — Согласно вашим показаниям, он выбирает смазливых темноволосых девушек. Я это говорю при всем моем уважении к Люсьене Жандрон. Но вы сами так ее охарактеризовали. Словом, тех, кто с ним заигрывает.
Анжелина превратилась в комок нервов. Она увидела, как в комнату вошел молодой жандарм с тетрадью в руках.
— Сейчас мы запишем ваши показания, мадемуазель Лубе, — заявил бригадир. — Извольте повторить все с самого начала, прошу вас.
Протестовать было бесполезно. Анжелине не оставалось ничего другого, как подчиниться. Она почувствовала, как на нее все сильнее наваливается усталость.
Прошел час.
— Что теперь будет? — спросила она, сгорая от желания поскорее оказаться на свежем воздухе.
— Так называемого «Луиджи без фамилии» перевезут в тюрьму Сен-Жирона в нашем фургоне. Сейчас запрягают лошадей. Но судить его будут в Тулузе. После оглашения приговора он, босой, взойдет на эшафот, ему на голову накинут черный капюшон, а затем гильотинируют. Вы будете вызваны на процесс в качестве свидетеля.
— Да, разумеется…
Анжелина встала. Слова бригадира звучали у нее в ушах. Она представила себе последние минуты Луиджи, острый нож, который должен будет убить его, отделив голову от туловища. Он был пленником, этот сын ветров, бродячий музыкант. Пленником… а скоро станет трупом.
Анжелину терзали сомнения. «Мне надо было прислушаться к словам дядюшки Жана, — думала она. — Если Луиджи действительно невиновен, то я совершила гнусный поступок. Но я не могу отступать. Иначе все решат, что я сумасшедшая и хочу спасти убийцу».
Жан Бонзон увидел, как его племянница выходит из казармы. У нее был вид кающейся грешницы: голова низко опущена, губы поджаты. Вокруг, на первый взгляд, было спокойно. Любопытные, собравшиеся у жандармерии, молчали, что внушало опасения.
— Быстрее, Анжелина, — сказал Жан. — Я отвезу тебя в таверну. Вам лучше вернуться в Сен-Лизье. А я поднимусь в Ансену и недели две не буду покидать хутор. Воздух долины мне не подходит.
— Мне так жаль, — прошептала Анжелина, прижимаясь к дядюшке. — Я плохо поступила.
Жан Бонзон помог племяннице взобраться на сиденье, потом сам сел рядом. Он щелкнул языком, и ослица пошла рысцой.
— Сейчас уже поздно о чем-либо сожалеть, малышка, — сказал он, когда они проехали метров сто. — Пока ты была у бригадира, я поставил себя на твое место. Столкнувшись со смертью девушек и встретив возможного убийцу, как бы я поступил в твоем возрасте, да еще при таком характере? Не знаю… Но хочу повторить тебе слова моего духовного учителя Вольтера: «Лучше рискнуть и отпустить виновного, чем осудить невиновного».
— Думаю, я никогда не забуду этих слов.
Пальцы Анжелины вновь нащупали золотой медальон в кармане юбки. Она задрожала, почти уверенная, что отправила на эшафот человека, которого так хотела разыскать ее старая подруга.
— Будем надеяться, что судьи не окажутся такими слепыми, как ты, — добавил дядюшка. — Если этот человек утверждает, что ни в чем не виноват, возможно, его услышат. Если, конечно, он доберется до Тулузы живым…
— Почему ты так говоришь? — удивилась Анжелина. — Жандармы проследят, чтобы он остался в живых!
— Ба! — воскликнул горец. — Этого бедного парня здорово отделали, несмотря на присутствие господ из жандармерии. А ожидая тебя, я узнал, что отец Марты стрелял в него. В этой долине новости распространяются быстро. Жюль Пикар стоял напротив казармы. Когда он увидел предполагаемого убийцу своей дочери, то выстрелил. Вот почему бригадир торопится увезти парня подальше от Масса. В больнице ему придется лежать под усиленной охраной.
— Он серьезно ранен?
— Пуля попала в плечо. Возможно, даже к лучшему, что он больше не будет играть на скрипке.
Анжелина почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Она не смогла долго сдерживать их. Жан Бонзон дал ей выплакаться. Когда они остановились на площади в Бьере, он погладил племянницу по щеке.
— Поскольку ты еще веришь в божественную справедливость, молись, чтобы была установлена правда. Нет, ты смотри! Твоя собака вернулась. Славный зверь! Он лежит там, где сегодня утром я оставлял двуколку.
— Я отвезу Спасителя домой. Прощай, дядюшка Жан. Я назначаю тебе здесь свидание через месяц. Я привезу тебе собаку.
С этими словами Анжелина слезла с сиденья и направилась в таверну. Ей было грустно. Однако она нашла в себе мужество улыбнуться Жерсанде де Беснак и Октавии, сидевших за столом под навесом и ожидавших ее. Анри, удобно устроившись на стуле, ел кусок хлеба.
— Мой малыш! — сказала Анжелина. — Сегодня я тебя еще ни разу не поцеловала. О! Ты протягиваешь ко мне ручки…
Анжелина приподняла ребенка и посадила себе на колени. Прижав малыша к груди, она почувствовала глубокое облегчение.
— Мы заказали обед, — заявила Жерсанда. — Мой кучер приедет за нами около четырех часов. Итак, виновный арестован благодаря тебе. Об этом говорят все посетители таверны. Поведай нам, что именно произошло.
— Не сейчас, позже. Вечером, — взмолилась Анжелина. — Это ужасно! У меня кусок в горло не лезет, уверяю вас. Но вы ешьте, а я покормлю Анри.
— Ты могла бы рассказать нам хотя бы в двух словах, — возразила Октавия. — Кстати, тебе надо было пригласить своего дядюшку перекусить с нами, ведь ему предстоит долгая дорога.
