Фиделия завопила от острой боли, еще шире расставляя ноги. Анжелина приняла в свои руки великолепного пупса весом около четырех килограммов. Ребенок громко заплакал. Это было хорошим признаком.
— Браво! У вас прелестная дочка! — воскликнула Анжелина.
Но креолка закрыла глаза. Ее била нервная дрожь.
— Она черная? — спросила она. — Скажите, мадемуазель! Немедленно скажите!
Монахиня пожала плечами. Ее удивил столь глупый вопрос. Анжелина тщательно взвешивала слова, не торопясь с ответом.
— Полагаю, да, — наконец сказала она, вставая с ребенком на руках. — Посмотрите! Она такая хорошенькая! У нее густые волосы.
Казалось, это описание немного успокоило молодую мать. Открыв глаза, она посмотрела на свою дочь. Когда она увидела кожу, цветом напоминающую медь, и курчавые густые волосы, по ее щекам потекли крупные слезы.
— Я хочу лечь, — пробормотала она. — Я должна дать ей грудь. В моей стране все так делают.
— Разве я мешала вам поступать так, как вы считаете нужным? — шутливо спросила Анжелина, радуясь, что роды прошли легко и быстро.
Анжелина перевязала и отрезала пуповину. Она с нежностью смотрела на лежавшую Фиделию, которая прижимала к груди свою дочь.
— Как только почувствуете новые схватки, сразу же скажите мне. Должна отойти плацента.
— О, я знаю…
Анжелина начала обмывать молодую мать с величайшей осторожностью. Ее немного беспокоило, что рождению ребенка предшествовало довольно сильное кровотечение. Его невозможно было спутать с незначительными выделениями, которые обычно бывают до и после родов.
«Возможно, поэтому она захотела рожать стоя», — думала Анжелина, не теряя бдительности. Она всегда боялась кровотечений, считая их настоящим бичом, наравне с родовой горячкой, унесшей жизни стольких рожениц.
— Как вы себя чувствуете, Фиделия? — спросила Анжелина. — Наверное, устали?
— Нет, все хорошо. Малышка сразу же нашла сосок.
— Ваш муж будет рад, что у него теперь есть такая очаровательная дочка, — добавила монахиня. — Но вы должны отдать малышку мне. Я вымою и запеленаю ее.
— Ни за что! — возмутилась молодая мать. — У моей дочери будут свободные ножки. Я хочу, чтобы она болтала ими. Вы, в вашей Франции, слишком туго пеленаете новорожденных, что искривляет их конечности.
Эти слова молодая мать произнесла на одном дыхании, с акцентом, свойственным креолам. Анжелина подумала, что женщина права. Она тоже придерживалась тех же взглядов, что и Фиделия. «Мне никогда не нравилось, что Анри запеленут, словно кукла, — вспоминала она. — Если у меня будет еще ребенок, я последую своим инстинктам. Мне не придется отдавать его кормилице, я сама буду заниматься им. Ребенок Филиппа…»
Анжелина положила толстый слой ваты между ног Фиделии и уже хотела накрыть ее простыней, как вдруг из влагалища сильной струей полилась кровь.
«Нет! Господи, нет! — взмолилась Анжелина. — Фиделия не должна умереть!»
— Фиделия, отдайте малышку монахине, она позаботится о ней. А вы, сестра, позовите мадам Гарсию. Скажите, что я нуждаюсь в ее совете. Ребенка вымоете потом. Не забудьте, девочку не надо пеленать! Для меня главное — желание моих пациенток.
— Хорошо, мадемуазель Анжелина.
— Что со мной? — спросила Фиделия, когда они остались одни.
— У вас обильное кровотечение. Не удивляйтесь. Сейчас я буду нажимать пальцами на ваш живот, чтобы стимулировать матку. Этот внутренний орган по сути является мышцей. Если он начнет сокращаться, кровотечение замедлится. Возможно, даже остановится.
Но едва Анжелина нажала на живот, как креолка закричала.
— Мне больно!
— Мне очень жаль, но у меня нет выбора. Потерпите, Фиделия.
Несмотря на все усилия Анжелины, кровотечение не останавливалось. Впав в панику, она стала нажимать сильнее, хотя пациентка все время пыталась схватить ее за руки.
— Прекратите! Я хочу спать, вы делаете мне больно. И потом, если малышка здорова, я могу умереть!
Креолка закрыла глаза, перестав сопротивляться.
— Не говорите глупостей! Ребенку нужна мать, Фиделия. Умоляю вас, не умирайте! — закричала Анжелина, с надеждой ожидавшая прихода главной повитухи. — Не засыпайте, Фиделия! Оставайтесь со мной, говорите что-нибудь! Мадам Гарсия сейчас придет, и все будет хорошо. Фиделия!
— Моя госпожа окрестит моего ребенка. Скажите ей, что девочку надо назвать Анной-Марией. Анна-Мария Жюдель, — прошептала креолка, вновь закрывая глаза.
Потрясенная до глубины души, охваченная паникой, Анжелина пощупала лоб пациентки, уверенная, что та бредит из-за высокой температуры. Но ничего подобного, лоб Фиделии был влажным и холодным.
— А мадам Гарсии все нет, — тихо сказала Анжелина. — Господи, помоги мне!
Анжелина принялась вновь надавливать на живот Фиделии, на этот раз кулаком. Через несколько минут она с облегчением увидела, что кровотечение наконец прекратилось.
— Благодарю тебя, Господи, благодарю!
Дрожа от усталости и переживаний, Анжелина увидела, как в комнату входит мадам Гарсия. Главная повитуха вопросительно посмотрела на нее.
— Кровотечение прекратилось. Стенка матки стала твердой.
— Я была уверена, что вы справитесь, — заявила повитуха, осматривая креолку. — Эта дама может отдыхать здесь в течение часа. Потом ее надо перевести в общий зал. Монахиня отнесла ребенка в детское отделение.
— Отдайте мне дочь! — воскликнула Фиделия, неожиданно проснувшись. — Я хочу приложить ее к груди!
— Учитывая ваше состояние, это нежелательно, — возразила мадам Гарсия. — Вы потеряли много крови. Если бы не мадемуазель Лубе, вас сейчас с нами не было бы. Полно, будьте благоразумны. Если вы так настаиваете, вам принесут дочь вечером.
— Разумеется, я настаиваю. Моя госпожа сказала, что придет навестить меня и принесет подарок, — сказала молодая мать.
В комнату вошла монахиня и поинтересовалась, не требуется ли помощь. Анжелина попросила ее сходить на кухню и принести бульон и вино, разбавленное водой.
— Анжелина, я оставляю эту пациентку на ваше попечение, — сказала главная повитуха. — У нас спокойствие никогда не длится долго. Я поднимусь на третий этаж, меня уже ждут. Я доверила только что поступившую к нам женщину ученице, но она еще неопытная.
Мадам Гарсия ласково улыбнулась и вышла.
— Похоже, ваша госпожа хорошо к вам относится, Фиделия, — сказала Анжелина. — Ваша малышка будет расти в достатке.
Креолка не сразу ответила, задумчиво глядя на молодую повитуху.
— Надеюсь, мадемуазель, — наконец произнесла она.
Поведение молодой матери привело Анжелину в замешательство. Сев на стул рядом с кроватью, она внимательно посмотрела креолке прямо в глаза.
