— Ты могла бы стать модисткой и открыть лавку в Сен-Жироне, — заметила Жерсанда. — Я не встречала молодой особы, которая бы так аккуратно шила, как ты. У тебя есть вкус, ты умеешь выбирать фасон. Сейчас я покажу тебе образцы новой парижской моды. Октавия, где рисунки, которые я вырезала из «Иллюстрасьон»
[16]
? Моя дорогая Анжелина, кринолин уже вышел из моды. Теперь носят более узкие юбки, но турнюр придает бедрам пышность.
Старая дама забывала обо всем, когда ей выпадала возможность поговорить о моде, кружевах, шляпках, красивых тканях. Это было ее страстью. Мадемуазель Жерсанда, помогая Анжелине углублять свои знания, не упускала случая посоветовать ей стать профессиональной портнихой.
— Ты сможешь быть элегантной, не тратя при этом много денег, — продолжала Жерсанда. — Ты разбогатеешь, одевая местных дам. Некоторые так безвкусно одеты, бедняжки! Кстати, я хочу заказать блузку из серой парчи к Рождеству. Я собираюсь пригласить на ужин пастора с женой. Специально для этого Октавия откармливает цесарок. Я охотно пригласила бы и вас с отцом, но мсье Лубе никогда не согласится встретить Рождество в обществе гугенотов. Очень жаль! Я была бы так рада! Мне также жаль, Анжелина, что ты по-прежнему хочешь прожить всю жизнь, заглядывая под юбки женщин. Раньше я не решалась поговорить с тобой, но чем больше я об этом думаю, тем более тягостным мне кажется это ремесло. Я знаю, что ты помогала своей матери и видела все отрицательные стороны своей будущей профессии, но ты еще, как говорится, пороха не нюхала. Прости за это просторечное выражение, но никакое другое не приходит мне на ум. Кровь, гной, дети, которые будут умирать на твоих глазах, едва выйдя из материнского чрева…
Анжелина опешила, не зная, что и ответить. Мадемуазель Жерсанда никогда не разговаривала с ней так резко.
— Мама не жаловалась, — наконец сказала она. — Я хочу последовать ее примеру и претворить в жизнь все, чему она меня научила. Что касается детей, обреченных на смерть, о которых вы говорите, такие случаи редки. Большинство рождаются здоровыми.
— Судя по твоим словам, женщина может родить и на опушке леса без посторонней помощи, — с иронией сказала старая дама. — Или в хлеву, как Мария в Вифлееме.
«Еще один намек, язвительный укол, чтобы смутить меня, — подумала Анжелина, и без того уже смущенная. — Нет. Жерсанда не могла догадаться о том, что произошло со мной. Я была такой осторожной, такой предусмотрительной! Я все это придумываю, поскольку чувствую себя виновной…»
Служанка вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Наступила тишина. Потрескивание в камине поленьев и шум дождя приобрели вдруг странное звучание.
— Вы недовольны! — упрекнула Анжелина свою подругу. — А ведь я еще не уехала на учебу в Тулузу… Ладно. Скажите, какую блузку вы хотите? Я должна приняться за работу немедленно. Кстати, а рисунки?
Жерсанда де Беснак поняла, что не добьется признания от молодой женщины. В глубине души она даже посмеялась над собой. Возможно, красавец Гильем Лезаж так и не сумел соблазнить ее дорогую Анжелину. Возможно, и не было беременности, которую, как она думала, Анжелина скрывала ценой невероятных усилий. Лучше говорить о тканях и вышивках, не думать о своих подозрениях. Тем не менее, Жерсанда прибегла к последней хитрости:
— Нет, я вовсе не недовольна. Но ты же знаешь, я люблю сплетни. Наша бакалейщица болтает без умолку. Не помню, когда, но она говорила, что младшего сына Лезажей, Гильема, отослали на другой конец Франции, потому что он хотел жениться на простой девушке из народа. Бог свидетель, что Лезажи и сами вышли из народа. Они не дворяне, а буржуа, разбогатевшие на торговле. Эта история потрясла меня. Видишь ли, несмотря на преклонный возраст, я все еще полна юношеского романтизма. Мне так жаль несчастную малютку, брошенную ради положения в обществе! А ты что об этом думаешь?
Услышав имя Гильема, Анжелина содрогнулась, однако на ее лице это не отразилось. Она собрала всю свою волю в кулак, стараясь сохранить спокойствие, близкое к равнодушию.
— Я редко встречала Гильема, мадемуазель Жерсанда. Вероятно, он влюбился в девушку из соседней деревни. Но я удивлена. Ведь он такой гордый!
— Наверное, — согласилась старая дама, введенная в заблуждение бесстрастным выражением лица Анжелины. — Ты права. Лучше поговорим о моей блузке. Я купила отрез парчи в Сен-Жироне, на улице Вильфранш. Вот эта модель мне подошла бы.
Мадемуазель Жерсанда показала Анжелине рисунок блузки в пастельных тонах. Затем она махнула рукой в сторону одного из резных шкафов, отделенных друг от друга деревянными перегородками.
— Отрез лежит там. Принеси его, малышка. А потом ты назовешь мне цену.
«Эти деньги я отдам кормилице, — с горечью подумала Анжелина. — Но я же работаю ради сына!»
— Почему ты вдруг погрустнела? — спросила Жерсанда. — Если у тебя неприятности, можешь рассчитывать на мою поддержку. Меня всегда заботила твоя судьба. Ты помнишь, как я подарила тебе часы, когда ты получила сертификат об окончании учебы? Я гордилась твоими успехами и сразу же предложила приходить ко мне учиться дальше, предоставив в твое распоряжение свою библиотеку. Мне не суждено было испытать радости материнства, но едва я увидела тебя в то прекрасное июльское утро на площади в школьной форме, с рыжими косичками, едва я взглянула на твою очаровательную мордашку, как мне захотелось поиграть в бабушку. Кто-то сказал мне: «Это дочь сапожника и Адриены Лубе, повитухи».
— И вы, улыбаясь, сразу же подошли ко мне. У вас была сумочка из кожи ящерицы, из нее вы вынули часы. Родители не разрешили мне принять подарок от посторонней женщины.
— Конечно! Я ведь тогда только месяц, как приехала в Сен-Лизье. Я была незнакомкой, таинственной личностью. К тому же я не ходила в церковь, — смеясь, сказала старая дама. — С тех пор прошло семь лет, семь долгих лет! В течение которых я прислушивалась к твоим шагам на лестнице, ждала, когда ты попросишь у меня понравившиеся тебе книги. Так вот, детка, если у тебя неприятности, не бойся раскрыть мне свою душу. Не ты ли та самая девушка, которую бросил Гильем Лезаж?
— Я?! Разумеется, нет! — воскликнула Анжелина. — Я же не дура! Тот, кого я полюблю, не будет жить в мануарии. Он будет скромным человеком и честным тружеником, как мой отец.
Анжелина говорила с таким пылом и воодушевлением, что окончательно убедила Жерсанду в ошибочности своих предположений.
— Мне бы очень хотелось, чтобы это так и было, дитя мое. Этот молодой человек не сделает свою супругу счастливой. Если он женится…
— А почему бы ему не жениться? — удивилась Анжелина. — Его родители найдут ему богатую наследницу.
— Несомненно! — хмыкнула мадемуазель Жерсанда. — Но хватит говорить об этих людях! Ты должна снять с меня мерки.
— Я весной записала их в блокнот. Я сделаю бумажную выкройку и завтра покажу ее вам.
