– Изолина!
– Я подумала, что ты меня уже забыл так быстро, – счастливо засмеялась та.
– Так мы далеко не уедем, – строго сказала Ида. – Не Изолина, а Золид. Не «подумала», а «подумал». Это, во-первых. Привыкайте быстрее. А, во– вторых, – быстренько марш мыться. Делай что хочешь, но женскими духами от тебя пахнуть не должно. Кстати, дай-ка мне свои духи. Они пригодятся принцу. Пока ты будешь мыться, я им займусь.
Хихикнув, девушка помчалась выполнять указание, а когда вернулась, невольно ахнула: узнать в черноволосой красавице блондинистого принца было решительно невозможно.
– Ну, вы даете! – ахнула она.
– Изо… Золид, иди сюда! – позвал принц, показывая на диван рядом с собой.
– Иду, подружка, – опять хихикнула веселая девушка.
– Нет, Карила, так не годится. Слишком у тебя низкий голос. Замотаем-ка мы тебе горло тряпкой. Ты простужена, и у тебя болит горло. Говорить не можешь. Ясно?
Принц кивнул, пододвигаясь на диване со счастливой улыбкой, чтобы усадить свою возлюбленную.
– Мы без тебя не посвящали принца в наши планы, – произнес Урдал. Поинтересовались только расстановкой сил во дворце. – Урдал скинул через ИПИ информацию, полученную от Карата.
– Итак, принц, о наших планах. На завтра мы получили приглашение выступить во дворце. Утром будет известно точное время. Вас уже, наверное, ищут. Ну, пусть ищут на здоровье. Только бы из-за вашей пропажи не отменили выступление. Но не думаю. Ирода не захочет выносить сор из избы и объявлять о вашем исчезновении, поэтому вряд ли станет нарушать обычный распорядок дворца. Выступление – очень удобный момент для совершения государственного переворота.
– Какого переворота? – На лице принца-Карилы отразилось недоумение.
– Завтра мы планируем устранить от власти Ироду и ее сыночка, отправить на лечение и отдых твоего отца, и усадить на трон тебя и Изолину. Глаза принца расширились, он буквально онемел. Неизвестно, сколько времени это бы продолжалось, если бы будущая селтанша не толкнула его локтем в бок.
– Может, не стоит спешить? Может, мне просто спрятаться на время?
– Времени у нас как раз нет. Изолина позже расскажет тебе, почему. Или, быть может, тебя не устраивает будущая жена?
– Нет, что вы! Жениться на Изолине – моя главная мечта!
Изолина поцеловала принца в щеку.
– Тогда все в порядке. Всю работу мы берем на себя. Вам ничего делать будет не нужно. Только помалкивать и изображать из себя наших ассистентов. Подать – забрать реквизит. Бояться вам тоже нечего. Опознать вас невозможно. Никому не придет в голову, что беглецы, из-за которых вся тайная полиция селтаната поднята на ноги, могут находиться прямо под носом.
– Но как вы планируете все это проделать завтра?
– Увидите. Вы будете наблюдать это из первых рядов. Один вопрос, принц: Сохранились ли где-нибудь портреты твоей матери и убитых братьев и сестры?
– Да, в моих покоях. Они на них, как живые. Очень хороший художник рисовал.
– Объясни мне поточнее, где именно.
– Но зачем?
– Потом узнаешь. Рисуй…
Ночью принц и Изолина допоздна не спали, обмениваясь невероятными новостями. Впрочем, времени им хватило не только для этого…
Ида, которая не нуждалась во сне вообще, посетила той же ночью дворец, где тщательно отсканировала портреты покойных родственников принца Карата. Затем она посетила его крестного и недавнего начальника охраны генерала Судзуфа, с которым имела длительную и весьма плодотворную беседу.
… Представление во дворце началось с забавного и курьезного казуса, изрядно испортившего султанше Ироде и без того неважное настроение. Когда Ида, облаченная в облегающее трико, появилась на сцене и начала показывать чудеса акробатики и эквилибристики, сын Ироды Гам позволил себе очередную хамскую выходку.
– Какая классная телка! – громогласно провозгласил он, сидя рядом с матерью и селтаном Урумом на установленных для них креслах в том месте дворцового парка, откуда обеспечивался наилучший обзор. Селтан не отреагировал никак, а Ирода лишь снисходительно покосилась на сына. А вот среди остальных зрителей прокатился возмущенный шумок. Наглость и безапелляционность Гама были у всех притчей во языцах. Но громко возмутиться никто не посмел. Зрителей было около трехсот человек: придворная свита, иностранные гости, охранники и свободные из обслуживающего персонала, все строго по своим местам в соответствии с табелем о рангах.
Безнаказанность, как известно, окрыляет хамов. И молодой начинающий хам продолжил:
– Я бы ее с удовольствием трахнул!
Никто из зрителей не решился на открытое возмущение, чтобы призвать зарвавшегося наглеца к порядку. Но то, на что оказались неспособны люди, с лихвой компенсировала птица, аналог земного попугая ара. Непременный атрибут любого уважающего себя цирка-шапито, она вдруг вспорхнула со своего шесточка, где до этого спокойно сидела, поднялась над ареной и начала кружить над зрителями, громко выкрикивая:
– Как-к-кой классный дур-р-рак! Я бы его тр-р-рахнул! Я бы его тр-р-рахнул!
Высказав свое мнение о Гаме раз пять или шесть, говорливая птица вновь спланировала на свой шест и замерла там.
О том, что птица – искусная голограмма, созданная и озвученная homo artificialis, никто из присутствующих догадаться, естественно, не мог. Ида лишь воспользовалась ситуацией.
Гам покраснел до корней волос. Ирода прикусила губу. Народ грохнул со смеху: над птицей смеяться было можно – что с нее возьмешь? Веселья прибавилось, когда руководитель труппы, здоровенный силач, попытался «неуклюже» оправдать птицу. На несколько секунд прервав выступление, он громко обратился к селтану:
– Извини, государь, нашу неразумную птицу. Она лишь повторяет то, что услышала. Слова «телка» она не знает. Заменила первым подходящим из доступного ей словаря. Прошу не гневаться на нее.
Зрители сразу уловили двусмысленность словосочетания «первым подходящим» и захохотали еще громче.
Лицо Ироды начало некрасиво подергиваться от сдерживаемого гнева. Лицо Гама пылало. Селтан отреагировал молча, лишь вяло махнув рукой. Это было воспринято как сигнал к продолжению выступления, и представление возобновилось.
Никто не обращал внимания на двух подсобных работников труппы, парня и девушку, подававших реквизит в ярких цирковых костюмах. В противном случае внимательный наблюдатель непременно заметил бы, какие колоссальные усилия они прилагают, чтобы сдержать смех. Золид и Карила вполне оправились после почти бессонной ночи, наполненной постижением вселенских тайн и выяснением личных отношений.
В конце выступления силового жонглера на сцене появился клоун. Загримированная под клоуна Ида подошла к тяжеленным гирям, которыми перед этим с заметным напряжением сил манипулировал силач, и произнесла высоким дискантом:
