— Ну-ну, попробуй, умник.
— Позволь сказать тебе последнее. Ты будешь полностью проинформирован, когда Уайнбюргер попытается вытащить тебя из кутузки сегодня вечером. Я отбуксирую твою машину, вычищу пылесосом, а потом возьму лом и разобью ее. За употребление наркотиков в Луизиане дают пятнадцать лет, и все, что нам нужно — это пепел, порошок, неважно, от зажигалки или с обивки.
— Если ты ее разобьешь, то пощады не жди.
И тут Клит сделал то, что, пожалуй, было глупейшей и самой бессмысленной ошибкой в его карьере.
— И этой маленькой свинке тоже достанется, — с этими словами он просунул руку в окно, схватил охранника за нос и резко крутанул.
Из глаз охранника брызнули слезы, он стал хлопать Клита по руке, а потом протянул свою волосатую татуированную руку к двери и сунул ее в кожаную, прикрепленную к ней, сумку.
— No lo hagas! No lo hagas!
[19]
— закричал Сегура.
Но, как всегда, для всех нас уже было слишком поздно. В руке охранника оказался никелированный автоматический пистолет, его пальцы нажали на курок, выскочившая пуля пробила стекло, и осколки усеяли всю рубашку Клита. После этого все произошло очень быстро. Доставая револьвер из заднего кармана брюк, я увидел, что Клит выдернул свой малокалиберный пистолет из кобуры на поясе, пригнулся и открыл огонь. Отступив на шаг, чтобы не попасть на линию огня Сегуры, я в тот же момент выстрелил, сжав запястье левой рукой, чтобы не было отдачи. Я пять раз нажимал на курок, пока рука не устала, выстрелы гремели в ушах, и к тому же невозможно было ничего разглядеть внутри машины. Более того, внутри кадиллака как будто происходило землетрясение. В воздухе летали клочья обивки и ваты с сиденьев, осколки стекол и металла, деревянные щепки, разбитые бутылки, все было окутано порохом, дымом, а по заднему стеклу текли ручьи крови и водки.
Спрятаться Хулио Сегуре было некуда. Он попытался свернуться клубком, чтобы пули Клита пролетали мимо, но его положение было безнадежным. Внезапно он высунулся наполовину из окна, выбросив руки вперед, растопырив пальцы, как будто хотел вцепиться в меня когтями. Глаза молили о пощаде, рот открылся в немом крике. Мой палец уже спустил предохранитель, и пуля, войдя ему в верхнюю губу, вылетела из затылка над подергивающимся телом охранника.
Меня била дрожь, дыхание перехватило. Я откатился от кадиллака и, встав на ноги, облокотился на крышу машины Клита, свесив руку со своим револьвером 45-го калибра. Рябое лицо Клита было настолько бескровным и неподвижным, что об него можно было бы зажечь спичку. Одежда была усыпана мельчайшими стеклянными осколками.
— Этот сукин сын промахнулся, хотя был от меня в двух шагах, — сказал он. — Ты видел? Это проклятое стекло спасло мне жизнь. Давай вернемся, заглянем внутрь. Мы же их на кусочки разорвали.
И тут шофер-карлик вылез из машины и побежал под вой сирен через лужайку на своих коротеньких ножках. Клит вдруг принялся истерически хохотать.
Глава 5
На следующее утро мы с Клитом сидели друг напротив друга за своими письменными столами в нашем маленьком стеклянном кабинете с грязно-желтыми стенами, при виде которых вспоминалась спальня школьного общежития в ХАМЛ
[20]
. Клитус притворялся, что читает длинную записку от начальника, но глаза у него были абсолютно пусты, только порой в них появлялось страдальческое выражение похмелья. Он курил одну сигарету за другой, жевал мятные пластинки, но вчерашнее виски слишком глубоко засело внутри. Мы оба уже написали отчеты капитану Гидри.
— Сегодня я тебя выгораживать не стану, Клит, — сказал я.
— Что значит — «выгораживать»? Да, я уже одну пулю выпустил, когда ты еще только прицеливался.
— Я не об этом. Ты же спровоцировал все это. Этого не должно было случиться.
— Уверен, да? А если бы Пако опередил нас со своим автоматом, пока ты занимался с Сегурой? У него был девятизарядный ствол. Он бы нас обоих изрешетил.
— Спровоцировал ты.
— А даже если и я? Давно пора было достать этих ублюдков и сделать из них удобрения. Нечего о них жалеть, Дейв. Да кто заинтересуется, как Хулио Сегура кончил свои дни? Сомневаюсь, что найдутся хотя бы трое, кто придет на похороны этого парня.
— Я бы не был так уверен.
По коридору прошел сержант Мотли и остановился напротив нашей двери. Он только что вошел в здание, и его круглая, черная голова блестела от пота. Сержант ел рожок с мороженым, и густые усы все были испачканы.
— Кое-кто в лаборатории сказал, что им пришлось смывать мозги Сегуры с сиденья из брандспойта.
— Да ну?
— Угадайте, что я еще слышал? — сказал Мотли.
— Да кого это волнует?
— Тебя, Пёрсел. В лаборатории говорят, что в кадиллаке было нечисто. Травка на зажигалке, кокаин на коврике. Кто бы мог подумать, что Сегура позволяет своим шлюхам такую неосторожность? — улыбнулся он. — Но это же не вы заложили мину, правда?
— Ну что ты такой несносный, Мотли? — спросил Клит. — Это потому, что ты толстый урод или толстый тупица? Это загадка для всех нас.
— Кроме того, я слышал, как одна шлюха говорила, что это ты предсказал Сегуре скорый конец. Не очень умно для неразлучной парочки из отдела убийств, — заметил Мотли.
— Давайте выпьем за быстрое распространение заразы, которая их всех скосит. — Клит дурашливо чокнулся с Мотли кофейной чашкой.
— Да слушать еще тебя, — отмахнулся Мотли.
— Отдохни, — сказал я.
— С этим типом можно разговаривать, только вооружившись чувством юмора или отравой от насекомых, — заметил Клит.
Через несколько минут капитан Гидри попросил меня зайти в его кабинет. Я не очень-то горел желанием побеседовать с капитаном, но все же с облегчением ушел от Клита.
Капитан Гидри, почесывая кожу на голове с вживленными волосками, взглянул на меня через свои очки в роговой оправе. На столе у него лежали рядышком два отчета — мой и Клита.
— Эксперты обнаружили в машине пепел от марихуаны и крупинки кокаина, — проговорил он. Голос прозвучал сдержанно и равнодушно.
— Мотли только что сказал нам.
Он взял карандаш и принялся барабанить по своей ладони.
— А еще они сказали, что изнутри машины была выпущена пуля, которая пробила стекло, и осколки вылетели наружу, — продолжил он. — Вторая пуля вышла через крышу, что, скорее всего, означает, что стреляющий в это время был уже ранен. Дворник с этой улицы сказал, что слышал звук, похожий на треск поленьев, внутри кадиллака, а потом увидел, что вы оба открыли стрельбу. Все складывается в вашу пользу, Дейв.
