– Мансур-эфенди просит аудиенции у вашего величества, – отвечал Гассан, сразу угадавший, что тот пришел доложить султану о бегстве Зора.
– Что ты хотел сообщить мне сегодня утром о великом муфтии и о приговоренной к смерти лжепророчице? – спросил султан.
– Я хотел открыть вашему величеству, что пророчица эта была орудием Мансура-эфенди.
– Орудием Мансура? Для чего?
– Для того, чтобы с помощью ее усилить свою власть, свое могущество и прежде всего расположить в свою пользу светлейшую султаншу Валиде.
– Это тяжкое обвинение, Гассан-бей, – сказал Абдул-Азис.
– Я никогда не решился бы легкомысленно рисковать доверием и благосклонностью вашего величества, – отвечал Гассан. – Я говорю правду. Мансур-эфенди пользовался для своих целей тем уродом, которому он дал название «чудо» и сделал пророчицей, она сама призналась мне в этом. Еще не ушло время допросить ее, однако надо поторопиться, Мансур-эфенди очень проворен, он хочет устранить эту соучастницу своих тайн, которая кажется ему теперь опасной, и сегодня же вечером совершится ее казнь.
– Ведь пророчица обвинена в убийстве.
– Это ложное обвинение, сделанное для того, чтобы скорее и под прикрытием закона совершить ее казнь.
– Кавасы нашли ее возле трупа.
– Убитая была дружна с ней. Убить хотели пророчицу, и только случай спас ее. Ее вызвали ложным известием из дома софта в это отдаленное место. Вместо нее пошла та, которая через несколько часов после того была найдена убитой.
– Кого же ты подозреваешь, Гассан?
– Пока еще я не могу ответить на это вашему величеству, но клянусь Аллахом, что пророчица не совершала этого преступления.
– Позови ко мне великого муфтия, – приказал султан, когда Гассан пробудил в нем первый след более важного подозрения. Ему снова пришло в голову, что Мансур-эфенди все еще не дал ответа по поводу вопроса о престолонаследии. Это замедление, это молчание были все равно что отказ. Итак, все милости, которыми осыпал Абдул-Азис шейх-уль-ислама, пропали даром, он понял это. В ту же минуту ему впервые показалось подозрительным, что мать его, султанша Валиде, в последнее время совсем перестала враждовать с шейх-уль-исламом и недоверчиво относиться к нему, по-видимому, заключив с ним мир. Уж не заговор ли это? Не прав ли Гассан? Этот Мансур не один ли из тех врагов, которых он должен опасаться при своем дворе?
Абдул-Азис вполне верил в Гассана. Его обвинение имело в эту минуту на султана действие, от которого можно было ожидать самых лучших результатов. Но султан, казалось, хотел поставить шейх-уль-ислама лицом к лицу с возведенными на него обвинениями. Гассан ввел Мансура в кабинет. Тот сразу угадал беду, как только его заставили ждать, в особенности когда его ненавистный враг пришел проводить его к султану. Однако он ничем не выдал своей ненависти и недоверия, но с гордой, величественной осанкой прошел в кабинет султана. Он низко поклонился императору и сделал недовольный вид, когда Гассан встал возле своего повелителя.
– Ты пришел доложить мне, что пророчица будет казнена? – спросил Абдул-Азис.
– Я пришел к вашему величеству с другой вестью, – отвечал Мансур-эфенди, не удостоив Гассана даже взглядом. – С вестью, которая провела меня в крайнее изумление и которую я немедленно должен довести до сведения вашего величества.
– Ты возбуждаешь мое внимание, великий муфтий. Что это за известие?
– Убийца Магомет-бея, начальника твоих телохранителей, в прошлую ночь бежал из тюрьмы сераля.
– Офицер, который содержался там под арестом? – с досадой спросил султан.
– Зора-бей, ваше величество, бежал ночью, и все попытки догнать и задержать его были тщетны.
– Убежал? Как это могло случиться?
– Двери открылись перед Зора-беем, – отвечал Мансур-эфенди с ироничной улыбкой.
– Двери открылись?
– Обстоятельство это кажется удивительным, – продолжал шейх-уль-ислам, злобно улыбаясь, – но с дозволения вашего величества я сейчас же разрешу загадку.
– Говори.
– Молодой офицер, который стоит возле вашего величества, приказал открыть двери и вручил беглецу необходимые бумаги.
Султан вопросительно взглянул на Гассана.
– Что такое? Что все это значит? – строго сказал он.
– Его светлость, мудрый и правосудный шейх-уль-ислам изволит говорить правду, ваше величество, – невозмутимо отвечал Гассан. – Зора-бею прислан был приказ из министерства иностранных дел. Он был назначен военным атташе в Лондоне и немедленно ночью уехал к месту своего назначения, где он, вероятно, добьется таких же успехов, как и в борьбе с мятежными арабами.
– И ты, Гассан-бей, вручил ему этот приказ?
– Точно так, ваше величество.
– Я пришел просить ваше величество о преследовании беглеца и о наказании виновного, – продолжал Мансур. – Я являюсь истцом.
– Разве ты не знал, что Зора-бей был арестован по моему именному приказу? – обратился султан к Гассану. – Как мог ты явиться подателем бумаг?
– Я поступил по совести. Зора-бей – верный слуга вашего величества. Тот же, которого он наказал за недостойный поступок, служил не вашему величеству, а шейх-уль-исламу, – бесстрашно отвечал Гассан. – Пусть гнев вашего величества падет на меня и на Зора-бея, нас подкрепляет утешительное сознание, что мы верой и правдой служим вашему величеству и никому больше!.. А Магомет-бей душой и телом предан был его светлости шейх-уль-исламу и исполнял одни лишь его приказания. Никогда не могли бы вы, ваше величество, удостоить его полного доверия.
Мансур-эфенди задрожал от бешенства при этих словах Гассана.
– А потому на старания шейх-уль-ислама отомстить Зора-бею за начальника капиджей надо смотреть не иначе, как на попытку отомстить за смерть своего протеже, чтобы возбудить тем сильнейшую привязанность в его преемнике, – продолжал Гассан. – Я же того мнения, что солдаты и офицеры какого бы то ни было государства не могут служить двум господам, что они должны быть верными, преданными и покорными слугами своему императору и никому больше.
Султан был поражен словами Гассана, и, когда тот смолк, наступила пауза.
– Я желаю сначала выслушать доклад великого визиря о деле того офицера, который ночью убежал из тюрьмы, – строго сказал Абдул-Азис, и этот ответ дал понять шейх-уль-исламу, что он проиграл дело. – Махмуд-паша сообщит мне о назначении Зора-бея, и, я думаю, оно крайне важно и необходимо.
– Крайне важно и необходимо, так я слышал из уст Махмуда-паши, – подтвердил Гассан. – Зора-бей отправлен в посольство в Лондоне, где он имеет важные связи.
– Доклад великого визиря разъяснит это дело. Мне говорят, – обратился султан к шейх-уль-исламу, который стоял перед ним бледный со сверкающими глазами, – мне говорят, что воскресшая из мертвых девушка, называемая пророчицей, состояла под твоим надзором и руководством. Так ли это, великий муфтий?
