— Что вы, милорд! — испуганно воскликнул дядюшка Мало. — Нет, нет, в таких делах мне помогать не нужно. Для меня военные подвиги уже остались в прошлом. И потом — на кого я оставлю свой постоялый двор?
— Мне помнится, лет пять назад ты женился…
— У вас отменная память, милорд. Это был черный день в моей жизни…
— Как, неужто жена ушла от тебя?!
— Если бы… — Дядюшка Мало пригорюнился. — Она как рыба-прилипала, не оторвешь. Иногда мне хочется все бросить, наняться на какой-нибудь захудалый торговый бриг коком и уплыть куда подальше и от Парижа, и от Франции.
— Сочувствую… Но что поделаешь, женщина дана мужчине Богом для психологического равновесия.
— Простите, милорд, не понимаю…
— Все очень просто, дядюшка Мало. Если мужчине чересчур хорошо, он может в эйфории наделать много глупостей. Вот тут и появляется женщина, которая очень быстро опускает его с небес на грешную землю. А ежели ему плохо, если он ранен или заболел, то добрая, заботливая, ласковая женщина — лучшее в мире лекарство.
— Мудрено вы говорите… Моя Кетти больше похожа не на лекарство, а на крысиный яд.
— Что ж, дядюшка Мало, будем считать, что это твой крест… во искупление грехов молодости. А теперь к делу. Возьми в моем камзоле конверт и доставь его на постоялый двор «Корона и петух». Только сделай это лично! Я могу довериться только тебе.
— Спасибо, милорд, за доверие. Понял. Доставлю. Прямо сейчас оденусь в выходное платье и побегу. Кому вручить?
— Спросишь сэра Артура Мюррея.
— Англичанин! — На круглой физиономии дядюшки Мало появилась гримаса отвращения.
— Будет тебе, дядюшка Мало. И среди англичан иногда случаются вполне приличные люди. Правда, редко. Он высокого роста… — Сен-Жермен в деталях описал внешность англичанина. — Постарайся вручить ему письмо так, чтобы никто этого не видел.
— Постараюсь, — хмуро ответил хозяин постоялого двора, поклонился графу и вышел.
Граф задумчиво посмотрел ему вслед и хотел уже выбраться из бочки, как отворилась дверь и в помещение вошла прелестная юная служанка с щечками, похожими на наливные краснобокие яблоки. Смущаясь, она подошла к Сен-Жермену и сказала:
— Мсье, я принесла вам чем вытереться…
С этими словами девушка положила на табурет простыню, которая в те времена заменяла банное полотенце, и стала рядом, опустив глаза вниз. «Ну, старый пират, ну, пройдоха! — весело подумал граф. — Похоже, он научился читать мои мысли. Действительно, в пути мне было не до женщин…»
— Залезай ко мне, — приказал Сен-Жермен. — Вода еще теплая…
Девушка словно ждала, что он так скажет. Она шустро сбросила свою одежду, которой было совсем немного, и присоединилась к графу. Ее молодое и упругое тело вызвало у Сен-Жермена взрыв неистового желания. Но он медлил, наслаждаясь каждым мгновением близости со свежей юностью; дядюшка Мало и впрямь хорошо изучил характер и слабости своего знатного постояльца…
Граф и англичанин уединились в зеленом дворике. Это место во владениях дядюшки Мало было очень удобно с точки зрения конспирации. Дворик был огорожен высоким, густым и тщательно подстриженным декоративным кустарником, так что ни подсмотреть, кто там обедает в тени каштана, ни подслушать разговор было практически невозможно. Если только собеседники не начнут говорить на повышенных тонах.
Но те, кого дядюшка Мало допускал в свою святая святых, не отличались склочным характером и вели беседы тихо, иногда даже шепотом. Это были разные люди — от сиятельных вельмож до просоленных всеми океанскими ветрами матросов, своим видом и повадками очень смахивающих на разбойников или пиратов. Однако всех их объединяла одна особенность — они старались и прийти и уйти как можно незаметней.
Не стал исключением из общего правила и сэр Артур Мюррей. Он появился на постоялом дворе спустя три склянки
[29]
после возвращения дядюшки Мало. Нужно отметить, что хозяин постоялого двора несколько покривил против истины, сказав графу, что исполнять его просьбу он «побежит». Старый корсар терпеть не мог мерить грязные мостовые Парижа собственными ногами. Пока он переодевался, грум
[30]
запряг в двуколку прелестную молодую кобылку, и дядюшка Мало проделал весь путь — туда и обратно — с максимальным комфортом.
К приходу англичанина дядюшка Мало по требованию графа накрыл под старым каштаном богатый стол. В сервировке стола он превзошел сам себя, хотя в кубок для англичанина ему очень хотелось добавить несколько капель настойки цикуты
[31]
.
Суп-буйабесс, «беатриче» — консоме из цыпленка, фазан под белым соусом, жареные куропатки с зеленью, яйца, начиненные трюфелями, лобстер, сваренный в сухом вине, баранина с чесноком, оленина, запеченная на вертеле, ветчина, глазированные пирожные «конде», засахаренные фрукты, несколько видов варенья, круассаны, запеченная в очаге рыба (перед тем, как поставить ее на огонь, рыбу обмазывали глиной, от чего появлялся удивительно аппетитный вкус), крокеты из щуки с соусом бешамель, лосось с соусом из устриц, апельсиновое суфле… Увидев все это кулинарное великолепие, Сен-Жермен сказал:
— Да это просто королевский стол! Дядюшка Мало, ты меня балуешь.
— Ах, милорд! Надеюсь, вы не шутите. Если бы вы известили меня, когда вас ждать, то поверьте, я действительно мог угостить вас по-королевски. У меня служит повар-мальтиец, великий мастер своего дела.
— Думаю, что ему самое место на кухне какого-нибудь принца. Странно, что он устроился на постоялый двор…
— Ничего странного в этом нет. Как бы вам сказать… в общем, у него есть некоторые трения с законом…
— А, тогда понятно. Похоже, эти «трения» как-то связанные с вендеттой. Не так ли?
— Вы, как всегда, прозорливы, милорд. Ну нельзя же такого искусного повара гноить в тюрьме всего лишь за один удар навахой.
— Согласен. У всех нас много недостатков… — Граф многозначительно улыбнулся.
— Зато я угощу вас «вином любви».
— Даже так? — удивился Сен-Жермен. — Это просто здорово.
— Что такое «вино любви»? — поинтересовался сэр Мюррей, когда дядюшка Мало принес несколько запыленных бутылок и удалился.
— О, это целая история… Рецептуру «вина любви» разработал Жан-Поль Шене, любимый винодел Людовика XIV, для фаворитки короля — прекрасной Франсуазы-Атенаис де Монтеспан. С этой целью тогда уже пожилой винодел ездил в провинцию Шампань, где приблизительно в это же время монах Периньон заставил белое виноградное вино «заиграть». Первая партия игристого «вина любви» была отправлена фаворитке с запиской: «Маркизе — с любовью. Король-солнце». Это вино никогда не поступало в продажу. Его вкус знали только сам Король-солнце и маркиза де Монтеспан. В 1687 году, когда связь Людовика XIV и маркизы де Монтеспан прервалась, прекратилось и производство «вина любви». Опечаленный король наложил трехвековой запрет на его производство со словами: «Три столетия скроют печаль этой любви, оставив только ее сладость». Но в этом мире нет ничего тайного, чтобы оно не стало явным. Похоже, Жан-Поль Шене страдал манией величия и передал рецепт «вина любви» кому-то из своих наследников. Но каков дядюшка Мало… Хитрец. Не ожидал от него такой предприимчивости. Он здорово рискует.
