После этих аудиенций один из соратников Кана по заговору – Тань Сытун 18 сентября явился к генералу Юаню с ночным визитом. Тань, которого вместе с еще тремя новыми секретарями назначили в Верховный совет, верил в то, что реформы можно провести только через насилие. «С древнейших времен без кровопролития не проводилось ни одной реформы; мы должны поубивать всех этих дармоедов, и только тогда можно начинать вершить дела». Представленный генералу Юаню как «вновь поднявшаяся очень важная персона, близкая к императору», Тань утверждал, что пришел выразить пожелание правителя. Генералу Юаню поручалось убить Жунлу в Тяньцзине и привести его войска в Пекин; в столице ему предстояло осадить Летний дворец и захватить в плен вдовствующую императрицу. Потом, сказал Тань, «убийство этой гадкой старухи будет моей работой и беспокойства вашей светлости она не доставит». Тань пообещал генералу, что император собственноручно вручит ему написанный красными чернилами указ на этот счет во время его третьей аудиенции через два дня, 20 сентября. Юань Шикай, которому показалось, что Тань Сытун выглядел «лютым и не вполне вменяемым» человеком, ответил ему уклончиво, но сказал, что организация такого большого дела потребует времени.
Фактическими приготовлениями руководил Дикий Лис, разработавший способ перевода солдат генерала Юаня численностью 7 тысяч человек, расквартированных под Пекином, в столицу и размещения рядом с Летним дворцом. Он сфабриковал предложение за еще одного участника заговора – цензора Шэньсю, чтобы тот предъявил его императору и сообщил, будто на территории Старого летнего дворца когда-то закопали целую повозку золота и серебра, которую можно теперь раскопать, чтобы как-то облегчить финансовые трудности государства. Такое предложение должно было лечь на стол императора накануне третьей аудиенции Юань Шикая, чтобы Гуансюй мог тут же на месте поручить работу по раскопке богатства генералу, который после этого на законных основаниях подведет свое войско к порогу палат Цыси.
Как позже историки узнали из его дневника, генерала Юаня ошеломило предложение Таня. Перед ним встала дилемма в виде выбора между императором Гуансюем и вдовствующей императрицей. Как он сказал Тань Сытуну, если император на самом деле выпустит указ, написанный красными чернилами, с поручением ему расправиться с вдовствующей императрицей, «кто осмелится ослушаться полоски бумаги с распоряжением от императора?». Но все-таки той же самой ночью он отправился прямо к одному из пользующихся доверием Цыси великих князей и разоблачил заговорщиков
[34]
.
* * *
Тем временем совсем другие события происходили из-за прибытия в Пекин с визитом прежнего премьер-министра Японии, вдохновителя войны против Китая, закончившейся четыре года назад навязанным им же злополучным Симоносекским мирным договором, того самого Ито Хиробуми. Недавно отправленный в отставку Ито совершал «частный» визит в Пекин, и император Гуансюй должен был принять его в тот же самый день, когда генерал Юань ждал третьей аудиенции.
Настроения среди определенной части образованных китайцев относительно Японии после последних поползновений европейских держав в 1897–1898 годах качнулись от ненависти к восхищению и доброму расположению. Японцы активно искали дружбы с влиятельными людьми, питавшими симпатии к их стране: «Война между нами была большой ошибкой, принесшей страдания обоим нашим народам. Теперь, когда белые люди несут угрозу нам, желтым народам, китайцы и японцы должны объединиться и совместными усилиями оказать им сопротивление. Нам надо помогать друг другу». Кое-кто из китайских чиновников соглашался с этим аргументом, и они выступали за то, чтобы японцы научили китайцев, как стать сильными. Появились обращения к властям с призывом, чтобы император пригласил Ито Хиробуми в Пекин и назначил его своим советником. Этим хором руководил Дикий Лис, написавший несколько обращений за других людей, чтобы подать их императору. Такую идею продвигали с помощью пользовавшейся большой популярностью в Тяньцзине газеты «Говеньбао», принадлежавшей японцу и финансировавшейся японским правительством. Авторы публикуемых в ней материалов утверждали, будто все это послужит «не только счастливой судьбе для Китая и Японии, но и к сохранению Азии и желтой расы».
Было известно, что император Гуансюй собирался нанять Ито Хиробуми в качестве своего советника. У подпавшего под влияние Кан Ювэя императора Китая выработались крайние прояпонские настроения. 7 сентября он собственной рукой написал японскому императору послание, начинавшееся единственными в своем роде для дипломатической переписки задушевными словами: «Мой дражайший и ближайший дружественный сосед на нашем континенте…» И заканчивал свое эпистолярное произведение выражением надежды на то, что власти двух стран станут «поддерживать друг друга в деле защиты и предохранения Великого Востока». Ито сам явно рассчитывал на работу с держателем китайского трона. По прибытии в Тяньцзинь он написал своей жене: «Завтра я выезжаю в Пекин, где китайский император уже некоторое время ждет моего прибытия. В Тяньцзине все мое время отнимает участие в банкетах. Сюда прибыли многие китайцы, и они просили меня помочь Китаю; им просто невозможно отказать. Мне сказали, что император считается способным и понятливым человеком, а ведь ему всего лишь двадцать семь лет…» Понятно, что император Гуансюй должен был предложить аудиенцию Ито 20 сентября и вполне мог сразу же после нее объявить о его назначении на должность. (Часто о назначении на должность объявляли незамедлительно после аудиенции с претендентом на нее.) Чтобы соответствующий указ о назначении на службу выглядел как реакция на общественный запрос, Дикий Лис сфабриковал два прошения с требованием к императору привлечь на работу Ито – одно из них попало на стол его величества за несколько часов до аудиенции с Ито, а второе – на следующий день. Дикий Лис так энергично проталкивал назначение на службу Ито Хиробуми исключительно из своих собственных интересов. Он отнюдь не был настолько наивным человеком, чтобы верить, будто Ито станет работать на благо Китая, а не Японии и что под его управлением китайцам удастся сохранить независимость своей страны. Японцы отнюдь не отказались от своих честолюбивых планов поставить Китай под свой контроль. На протяжении визита Ито Хиробуми авторы статей в японских газетах вели речь о «необходимости» того, чтобы китайские власти «обсуждали с японским правительством» все направления своей политики. Когда боцзюэ Ли услышал о намерении императора нанять бывшего премьер-министра Японии Ито своим советником, в одном из писем он оценил этот факт одним словом: «Нелепость». Прославленный проводник модернизации наместник Чжан, предложивший
проект стратегической железнодорожной магистрали Пекин – Ухань, «несказанно удивился» и «категорически отверг такую идею». Боцзюэ и наместник считались последовательными сторонниками примера Японии, и оба выступали за привлечение японских консультантов. Но они знали, что, если Ито станет «советником» императора Гуансюя, он тут же превратится в кукловода, и остановить его никто не сможет, и под влиянием этого бывшего японского премьер-министра Китай лишится своей политической самостоятельности
[35]
.
