– Не двигайся, – шепнула Эшли. – И молчи.
Темнота под брезентом начала рассеиваться – или у меня успели привыкнуть глаза, но через минуту я уже различил бегающие ярко-голубые глаза Эшли. На коленях у нее лежала CW3XD. Эшли вцепилась в нее так, что побелели костяшки, а указательный палец держала на спусковом крючке. Она боялась.
Брезент у нас над головой пошел рябью и захлопал. Ветер усилился, а песок шипел как-то странно, словно газ, выходящий из приоткрытой бутылки. И был еще какой-то звук. Будто ветер был занавесом, который от него колышется. Голоса, а может, и не голоса вовсе, а эхо голосов. Брезент покраснел от жара, и меня затрясло.
Что бы это ни было, теперь оно находилось совсем близко. И чем ближе оно подступало, тем сильнее меня трясло. Под брезентом было жарко и душно, я обливался путом и одновременно дрожал как в лихорадке. А в голове моей все повторялось предупреждение Оп-девять: «Не смотри им в глаза! Не смотри им в глаза!» Мое сознание превратилось в подобие швейцарского сыра, став похожим на его тонкий ломтик с большущими черными дырками, которые были заполнены страхом.
Сквозь вой ветра я услышал чей-то крик.
«Она должна сидеть тихо, – подумал я. – Эшли, замолчи!»
Но это, конечно, была не Эшли. Кричал я.
А потом ко мне в темноте, словно через одну из тех дыр в сознании, протянулась чья-то мягкая теплая рука, и я, не раздумывая, привлек Эшли к себе и крепко обнял.
19
– Альфред, все кончилось.
Эшли толкнула меня в грудь, и я расцепил руки. У меня болело все тело. В полумраке под брезентом я видел, как Эшли откинула со лба прядь волос.
– Что это было? – хрипло прошептал я. Горло у меня саднило от крика. – Что за чертовщина это была?
«С меня хватит», – подумал я и, не спрашивая разрешения, откинул брезентовый полог.
Я очень разозлился и хотел получить ответы. Похоже, все знали, во что мы вляпались. Все, кроме ключевого человека.
Песок посыпался с брезента и образовал маленькую горку. Нас занесло, как в метель, только не снегом. Я встал, у меня подогнулись колени. Там, где раньше стояли фойлы, теперь высились песчаные холмики. Двенадцать штук. И эти двенадцать холмиков были единственным рельефом Сахары. Пустыня стала плоской, как огромный обеденный стол, волнистые дюны исчезли без следа.
Но зато вернулась ночь, а с нею звезды и прохладный воздух.
К этому времени все агенты уже повылезали из укрытий и собрались вокруг Оп-девять. Он заметил меня и жестом подозвал к себе. Я подождал Эшли. Когда она выбралась из-под брезента, лицо у нее было мокрое, а глаза красные.
Я взял ее за руку.
– Все нормально, – сказала она и высвободилась.
– А у меня – нет. – И я снова взял ее за руку, и на этот раз она не стала вырываться.
Мы присоединились к агентам. Все, включая Эбби, почему-то стояли на коленях. Они потупили глаза, лица у всех были скорбными, а я подумал: «С чего бы нам устраивать молебен?» На ногах был только Оп-девять. Скрестив руки на груди, он стоял в центре круга, и вид у него был очень мрачный. Даже этот суперагент, неизменно самоуверенный и крутой, типа «сейчас мы всех замочим», выглядел так, будто ему врезали под дых.
Агенты посторонились, уступая место нам с Эшли. Оп-девять жестом приказал нам опуститься на колени. Сам не знаю почему, но я сразу подчинился. И Эшли тоже. Она высвободила свою руку из моей, а я не стал возражать.
– Случилось худшее, – сказал Оп-девять. – Гиена открыл Печать. Но фортуна нам еще благоволит – его приспешники нас не заметили. Можно предположить, что он с целью найти нас разделил легионы и этим выдал свое местоположение. Последнее, чего он ожидает, – лобовая атака. – Оп-девять тяжело вздохнул. – Следовательно, именно это он от нас и получит.
Оп-девять достал из кармана комбинезона небольшую металлическую фляжку. Откупорил, подошел к Абигейл, смочил содержимым подушечку большого пальца и нарисовал на лбу Эбби крест. При этом он что-то бормотал, но я не разбирал слов. Так он по кругу обошел всех агентов: мочил палец, приговаривал и чертил кресты.
Наконец настала и моя очередь. Оп-девять посмотрел на меня сверху вниз. Его глаза при свете звезд казались еще темнее, чем были обычно.
– Что? – спросил я.
– Domini, exaudi orationem meam, – пробормотал Оп-девять, переворачивая фляжку. – Et clamor meus ad te veniat. – Он прижал палец к моему лбу. Я ощутил влагу там, где он нарисовал крест. – In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen
[14]
.
Оп-девять перешел к Эшли. Я наблюдал, как он ее благословляет, а у меня между тем катилась по носу одинокая капелька. Я решил, что это святая вода. А что еще, как не она?
Потом Оп-девять закрыл фляжку и спрятал ее в карман. И больше никто ничего не сказал. Все стали молча снимать с фойлов брезент. Эшли то и дело останавливалась и убирала за уши выбившиеся из пучка пряди волос. Пальцы у нее дрожали. Я помог ей свернуть брезент.
– Ладно, – сказал я, – так что же это все-таки было?
Эшли раздраженно тряхнула головой, как будто мой вопрос граничил с бестактностью.
– Мы опоздали, – ответила она. – Майк открыл Малую Печать. Они вырвались на свободу.
– Кто вырвался? Эшли, кого Соломон держал в Малой Печати? Почему Оп-девять нас благословил? Он что, священник? – Мне было трудно представить священника в роли агента АМПНА. – Чем он вообще занимается?
Эшли затолкала свернутый брезент в багажник фойла. Мне показалось, что она злится и боится одновременно.
– Ладно, я тебе расскажу. Раз тебя сюда доставили, ты имеешь право знать. Пусть хоть уволят меня за это. Плевать… А занимается Оп-девять демонами, Альфред.
– Демонами?
– Он демонолог.
И я наконец узнал, что было заточено на три тысячи лет в Святой Чаше Вавилона, в Малой Печати Соломона.
– Демоны? – переспросил я. – Демоны. Что ж, чудесно. Просто великолепно.
20
Мы снова забрались на сэндфойл, и очень скоро стрелка спидометра зависла на ста десяти. Теперь, когда барханы исчезли и Сахара вполне могла сойти за Долину Смерти, ехать было гораздо комфортнее.
В динамиках шлема потрескивали голоса агентов. Говорила в основном Эбби. Она по пунктам разъясняла АТПРО. Я так понял, что это означает «процедура атаки». А может быть, и «проблемы аттракциона», хотя это вряд ли, учитывая обстоятельства.
– Две группы! – объявила Эбби. – Первая проводит ложную атаку на фланг Гиены и отвлекает на себя агентов вторжения. Вторая наносит удар по объекту и возвращает Печать!
