– Значит, я все испортил. Опять. И теперь демоны на свободе, а мы не можем их обуздать. Выхода нет.
– Нет, потому что мы его не видим. Пока. Но я уверен, что мы его найдем.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что, как я уже говорил, альтернатива – отчаяние, – ответил Оп-девять.
И он ушел, а я сидел и ждал свою еду. Этим я и был занят, когда вошла Эшли. Я выпрямился и провел рукой по волосам. Оброс я прилично.
– Привет, – сказал я. – Похоже, у нас получилось.
– Похоже, что да, – кивнула Эшли.
Она старалась не встречаться со мной взглядом. Наверное, не хотела видеть глаза, которые заглянули в очи демона.
– Почему ты не в форме? – спросил я.
– Я ухожу.
– Охотиться за Майком?
Эшли покачала головой:
– Нет, я ухожу из Конторы. Я подала заявление об уходе, Альфред.
– Правда? – Я был поражен. – Неужели так можно – просто взять и уволиться?
– Это не запрещено. Но и не одобряется.
– А как они помешают тебе разболтать их тайны?
– Они знают, где я живу.
– Ты шутишь.
– И где живут мои родные.
– Ты меня пугаешь, Эшли. Я много месяцев твердил себе, что АМПНА – хорошие ребята, а ты такое говоришь.
Эшли пожала плечами. Большинство людей неважно выглядят, когда пожимают плечами. Шея как будто исчезает, а кому хорошо без шеи? Взять хоть профессиональных футболистов. Но Эшли просто потрясающе выглядела, когда пожимала плечами. Светлые волосы качнулись, угол рта опустился, а между бровями появилась милая морщинка.
– Хорошим людям иногда приходится поступать плохо, – сказала она.
– А чем они тогда отличаются от плохих? Плохие поступают плохо, хорошие – хорошо.
– Наверно, все немного сложнее.
– Как всегда. Я никак не пойму, мне ли хочется, чтобы все было проще, или все просто, потому что я сам такой?
– Какой – такой?
– Простой.
Эшли улыбнулась:
– Ты какой угодно, но только не простой, Альфред.
Я воспринял это как комплимент. Так лучше, если разговариваешь с красивой девушкой.
– Почему ты уходишь?
Эшли посмотрела в сторону.
– Это из-за того, что было там, с демонами?
Эшли уклонилась от прямого ответа:
– Я просто… Иногда… что-то случается, и ты понимаешь, что все твои приоритеты поставлены с ног на голову. Я не видела родных больше двух лет. Контора завербовала меня сразу после колледжа. Я скучаю по ним. Скучаю по прежней жизни. Не знаю, смогу ли я жить как раньше, после… после всего случившегося, но я постараюсь. Вот что им от нас нужно, Альфред. Жизнь. Наша жизнь. А я не уверена, что готова отдать свою.
– Первый протокол, – сказал я, и она озадаченно на меня посмотрела. – Это требование Первого протокола, да? Пожертвуй жизнью ради великой цели, или там общего блага, или ради чего-то еще.
– Да, ради чего-то еще, – кивнула Эшли.
– Ну что я могу сказать? По-моему, ты там отлично сработала. Правда. И знаешь, извини за то, что было под брезентом…
– Под брезентом?
– Ну, я схватил тебя и все такое.
Эшли улыбнулась, и я увидел розовый кончик ее языка.
– Я была рада, что ты это сделал.
Она сказала, что не видела родных два года и что ее завербовали сразу после колледжа. Значит, ей двадцать четыре или двадцать пять. В наше время десять лет разницы ничего не значат. Ей, например, тридцать пять, а мне двадцать, такое встречается на каждом шагу, особенно в Голливуде. Но сейчас эта разница значила очень даже много.
У меня всегда было хреново с чувством времени. Я еще подумал, что меня тянет к Эшли как раз потому, что она сильно старше и уходит.
– Так или иначе, я хотела повидаться с тобой перед отъездом, – сказала Эшли.
– Зачем?
– Проведать. И попрощаться.
Эшли молча смотрела на меня. Так долго, что я даже смутился больше обычного. Потом она наклонилась и поцеловала меня в щеку. Я уловил аромат сирени.
– Будь осторожен, Альфред, – шепнула она мне на ухо. – Они лгали тебе и, если понадобится, солгут снова. Они используют тебя.
Тут распахнулась дверь, и два парня вкатили пару столиков с моим заказом. Эшли быстро отступила и смахнула со щеки слезу.
– Прощай, Альфред, – сказала она и вышла из комнаты.
Потом я еще очень долго ее не видел.
31
После еды мне чуток поплохело – угадайте почему, – и тут, как по вызову, вошел тот самый врач из морга. Я так и не узнал, как его зовут, поэтому про себя назвал доктором Ватсоном, как закадычного друга Шерлока Холмса. Не знаю почему – наверно, это первое имя, которое пришло мне на ум после слова «доктор». Я всегда делил врачей на две категории: тех, которые работают с живыми людьми, и тех, что занимаются покойниками. Возможно, этот работал и с теми и с другими, но мне все равно было немного не по себе, когда он меня осматривал.
Доктор сообщил, что обе пули вытащили и он полагает, что я очень скоро приду в форму.
– До следующего раза, – сказал я.
Неприятности имеют свойство преследовать меня, как верный пес. Можно простить человека за то, что он однажды поставил мир перед угрозой исчезновения. Но дважды – это уже слишком.
– Вы знаете, что такое дуфус?
[20]
– спросил я доктора.
– Я знаю, что такое даффер
[21]
, – ответил он.
– А что это? Какое-нибудь покрывало на кровать? – Я начал отвлекаться от дурных мыслей.
– Это термин из гольфа.
– А, ну да. Вы же доктор. Ладно, дуфус – это тот, кто вечно все делает неправильно.
– Очень похоже на даффера.
– Может, дуфус – это от даффера?
– Странное предположение. Корень «дафф» – это «задница» на сленге, – возразил доктор Ватсон.
– Да, странно, – согласился я. – Потому что задница, в общем-то, ничем особо трудным и не занимается. Ну, она просто сидит, и все. Меня вот давно интересовал один вопрос. Может, вы ответите как доктор? Зачем нам щель? Две ягодицы, «булки» эти? Я вот не понимаю, какая в них необходимость.
Доктор с минуту подумал.
– В основном они нужны для поддержания равновесия.
