Я снова свел руки и ноги и перевернулся на спину. Все небо надо мной заполнили бесчисленные огненные шары, которые как метеоры мчались к земле, и во главе этих орд летел Пеймон с горящим мечом в правой руке. Тварь, им оседланная, разинула клыкастую пасть и мчалась быстрее, чем я падал. Адское пламя рвалось мне навстречу. Я выставил левый кулак, направил в их сторону кольцо и завершил заклинание:
– Приди, Пеймон! Ибо это не я, а сам Господь приказывает тебе!
* * *
Четыреста семьдесят шесть футов.
Тварь разинула пасть, и меня объял жуткий смрад.
– Спаси меня, – прошептал я, потому что слова кончились.
Чудовище подхватило меня всего в четырех футах от бушующего пламени и понесло в зубах, как собака носит своих щенят. Оно аккуратно опустило меня на выжженную, дымящуюся землю и снова взмыло в небо.
Я долго лежал и тупо смотрел, как кружащиеся под облаками фигуры сливаются в огненное кольцо. А потом пустоты и тепла не стало. Задыхаясь от кашля, я перевернулся на живот. Кольцо пульсировало чистым белым светом.
Я приподнял голову и увидел Пеймона. Все как в Сахаре, только теперь кольцо было у меня и это Пеймон стоял на коленях. Он преклонил их перед Альфредом Кроппом, возлюбленным архангела, который низверг его с небес.
В правой руке он держал меч, который я выронил во время падения, – тот самый, что потерял Последний рыцарь в другой битве с отчаянием и тьмой. И всемогущий Пеймон, король низвергнутых с небес, склонил голову и подал мне этот меч.
«Слушаю и повинуюсь».
Часть V
Возвращение домой
56
Коротышка с яйцеобразной головой смотрел на меня в приоткрытую дверь, а позади него, тщетно высматривая, кто пришел, виднелись жена и дети.
– Чем могу быть полезен?
– Хорас, – сказал я, – ты что, не узнаешь меня?
Я снял солнцезащитные очки. Хорас выпучил глаза и разинул рот.
– Альфред? – взвизгнул он. – А нам сказали, что ты умер!
Хорас распахнул дверь, и я, чтобы избавить себя от объятий, выставил руку.
– Теперь вот ожил. Где Кенни?
За спиной Хораса началась какая-то возня, и я услышал знакомый голос:
– Альфред! Альфред Кропп! Альфред Кропп! Альфред Кропп вернулся!
Кенни протиснулся мимо Хораса и уткнулся мне в грудь.
– Они пришли и забрали твой меч, Альфред! Я не давал им. Я не хотел отдавать, не хотел отдавать, не хотел…
– Все в порядке Кенни, – сказал я. – Он у меня.
– Ты вернулся, – прошептал он.
– Я же говорил, что вернусь. Помнишь, я обещал, что спасу тебя?
Я махнул рукой человеку, который все это время стоял за мной. Он шагнул вперед и откашлялся.
– Доброе утро, мистер Таттл, как поживаете? Я Ларри Фредерикс из Департамента охраны детства. У меня есть постановление суда об изъятии у вас этих сирот.
– Что-что у вас есть?! – взвился Хорас.
– Постановление суда, согласно которому…
Я услышал, как охнула Бетти:
– О боже!
– Это возмутительно! – завопил Хорас. – Я требую объяснений! Я настаиваю на слушании! Я имею право знать, кто за это отвечает!
– Я за это отвечаю, – сказал я.
– Ты? – Хорас задвигал губами, как рыба. – Ты, Альфред?
– Я.
Я обнял Кенни за плечи и отвел его к припаркованному на обочине серебристому «лексусу». Хорас продолжал орать, а к дому уже подъезжала патрульная машина с помощниками шерифа.
Я распахнул дверь, и Кенни спросил:
– Куда ты меня забираешь, Альфред Кропп?
– Какое-то время побудешь у мистера Нидлмайера, – сказал я и кивнул на сидевшего за рулем лысого человека с улыбчивым детским личиком. – А там будет видно.
Я оглянулся и посмотрел на маленький дом на Бродвее. Хорас набросил на голые, убитые холодом кусты азалии пару гирлянд со старомодными цветными лампочками и выставил во двор полинявшего Санту (только Санта больше не светился, потому что лампочка перегорела, а на новую Хорас тратиться не собирался).
До Рождества оставалось два дня. Было холодно, но солнечно, и низкорослый кизил у подъездной дорожки отбрасывал на тротуар четкую тень. Я снова надел очки «Oakley razrwires»
[32]
. С некоторых пор мои глаза стали очень чувствительны к яркому свету.
– Встретимся дома, – сказал я Нидлмайеру.
Кенни снова запаниковал:
– Ты со мной не поедешь?
– Увидимся после обеда, Кенни, – успокоил я его. – А сейчас я опаздываю на встречу.
И тут, как по сигналу, в ухо запел «Bluetooth», и я нажал на кнопку возле виска:
– Альфред Кропп слушает.
Я закрыл дверь со стороны Кенни и пошел к припаркованному за «лексусом» суперкару. Мистер Нидлмайер медленно выехал на дорогу. Я видел, как Кенни удивленно смотрит на меня в заднее стекло, хотя, возможно, я себе льстил и смотрел он вовсе не на меня, а на мою тачку. Помощники шерифа, мистер Фредерикс и Таттлы ушли в дом. Место осиротело, но, может быть, я ощутил это, потому что покидал его сам.
– Хорошо, – сказал я человеку на другом конце линии. – Передайте ей, что я буду там через пять минут.
Я забрался в суперкар и поехал к месту встречи. Свернув на север, я набрал скорость, проехал мимо автобусной остановки, «Миссии спасения»
[33]
и отеля «Пятая авеню», который был заколочен и обклеен объявлениями о продаже. На скорости шестьдесят пять миль в час пролетел мимо патрульной машины под железнодорожными путями. Полицейский на перекрестке Бродвея и Саммит-Хилл помахал мне рукой. Он знал, кто я такой.
Я припарковался на холме и вошел в церковь. Она была старой, широкие деревянные половицы скрипели под ногами, но свечки были электрическими и зажигались обычным выключателем. Наверно, служители боялись пожара. Я направился сразу к алтарю с распятием. Она сидела в первом ряду. Я поклонился алтарю и присел рядом.
Мне показалось, что она молится, и я не стал ей мешать. Через пару секунд она, не глядя на меня, произнесла:
– Здравствуй, Альфред.
– Привет, Абигейл.
– Хорошо выглядишь, – сказала Абигейл Смит. – Намного лучше, чем я ожидала.
– Сбросил лишнее, – ответил я. Я действительно похудел почти на тридцать пять фунтов. – Называю это диетой Пеймона. Новой кожей и новыми зубами я тоже обязан ему. Но ем уже лучше, а иногда даже получается поспать три часа. Не подряд, в течение суток.
