Президент не был на все сто процентов за, но признал, что мне нужно готовиться к поездке. Хума и вся наша выездная команда начали спешно менять всю логистику текущего визита, что было очень непросто сделать, поскольку перелет из Камбоджи в Израиль не относился к нашему типичному маршруту. И все это происходило всего за два дня до Дня благодарения. Было невозможно определить, сколько это займет времени, поэтому я предложила всем своим сотрудникам, кому было необходимо вернуться домой, лететь обратно в Штаты вместе с президентом на «борту номер один».
Позже тем же утром мы с президентом устроили себе импровизированный «зал ожидания» в одном из залов огромного конференц-центра, Дворца мира, в Пномпене. В небольшом помещении, окруженном трубами и драпировками, мы еще раз рассмотрели все «плюсы» и «минусы». Джейк Салливан, Том Донилон и Бен Родс присоединились, чтобы вместе еще раз все обсудить. Донилон нервничал, сказывался его негативный опыт многолетних проблем и неприятностей, связанных с Ближним Востоком, но в конце концов и он согласился, что мне необходимо ехать. Президент выслушал все аргументы, а затем принял решение. Пришло время действовать. Нам, может быть, не удастся добиться успеха, но было нужно хотя бы попытаться.
Президент сказал, что он планировал позвонить Мурси и Нетаньяху с борта своего самолета на обратном пути в Вашингтон, чтобы попытаться добиться уже какого-нибудь прогресса еще до того, как я приземлюсь на Ближнем Востоке. На прощание он сказал уже привычные мне слова (так же, как когда мы вели переговоры о судьбе слепого борца за права человека, диссидента Чэн Гуанчена). Президент просто сказал: «Не подведи!» Я и не собиралась его подводить.
* * *
За одиннадцать часов перелета из Камбоджи в Израиль я многое передумала о сложностях этого конфликта. Невозможно понять, что происходит в Секторе Газа, не зная также, каким путем эти ракеты оказались в руках палестинцев до того, как они были запущены, какими извилистыми дорогами их везли из Ирана через Судан, пока они не попали наконец к боевикам группировки «ХАМАС», и что все эти связи значат для региональной безопасности. Необходимо было также представлять себе и роль современных технологий. Ракеты становятся все более и более изощренными, равно как и средства ПВО Израиля. Что из них обеспечит решающее преимущество? Кроме того, нужно было принять во внимание то, что конфликт в Сирии создавал трения между суннитской группировкой «ХАМАС» и ее давними шиитскими покровителями в Дамаске и Тегеране, в то время как суннитские «Братья-мусульмане» укрепляли свои позиции в Каире, а в Сирии продолжалась гражданская война. При этом растущая нестабильность на Синае и ее воздействие на новое египетское правительство также должны были учитываться. Кроме того, в Израиле приближались очередные выборы, а коалиция Нетаньяху была весьма нестабильной. Как внутренняя политика Израиля могла повлиять на позицию Нетаньяху по Сектору Газа? Все эти и многие другие вопросы так и кружились в моем сознании все время, пока я пыталась договориться о прекращении огня.
С борта самолета я позвонила министру иностранных дел Германии Гидо Вестервелле, который находился в Иерусалиме и проводил свои консультации.
— Я сижу здесь в отеле, где и вы будете проживать. У нас только что была воздушная тревога, и нам пришлось покинуть свои номера, — сказал он мне. — Вы не представляете, какая здесь нервная обстановка.
Около 10 часов вечера 20 ноября мы приземлились в Международном аэропорту Бен-Гурион в Тель-Авиве и через полчаса приехали в офис Нетаньяху в Иерусалиме. Я сразу поднялась наверх и прошла на заседание с премьер-министром и небольшой группой наших помощников. Израильтяне сказали нам, что они уже начали переговоры с египтянами, которые были представителями «ХАМАС», но переговоры увязли в давних и трудных вопросах, касающихся израильской блокады Сектора Газа, свободы передвижения для палестинцев, проживающих там, прав на рыболовство у берегов и других проблем, по которым существовала напряженность. Нетаньяху и его команда были очень пессимистично настроены относительно перспектив заключения соглашения. Они сказали, что серьезно намерены приступить к наземной фазе операции в Секторе Газа, если ничего не изменится. Они готовы были дать мне немного времени. И я включилась в работу.
Пока шло время, персонал премьер-министра постоянно подвозил тележки с продуктами. Там была большая стопка сэндвичей с жареным сыром и крошечные эклеры. Такая еда может помочь немного расслабиться в условиях повышенных нагрузок, хоть никто на часы и не смотрел. Я высоко оценила то, что Нетаньяху и его сотрудники ничего не скрывали от меня. Они прервали друг друга, спорили со всеми, даже с премьер-министром.
На Нетаньяху оказывали большое давление, чтобы он принял решение о вторжении в Сектор Газа. По опросам общественного мнения, израильтяне решительно поддерживали такой шаг, особенно сторонники блока «Ликуд», к которому принадлежал Нетаньяху. Однако израильские военные руководители предупреждали, что это приведет к огромному числу жертв, и Нетаньяху был также обеспокоен региональными последствиями. Как отреагирует на это Египет? Начнет ли «Хезболла» свои атаки из Ливана? Он также знал, что армия поразила большинство своих целей в течение первых нескольких часов непрерывных ударов с воздуха, в частности уничтожив арсенал дальнобойных ракет, которые были у «ХАМАС». Кроме того, ему было известно, что «Железный купол» успешно защищает израильских граждан. Нетаньяху не хотел начинать наземную фазу, но ему было трудно найти такой выход из ситуации, который позволит бы Израилю остановить эскалацию и выйти из конфликта так, чтобы не казалось, что он отступил перед лицом продолжающегося неповиновения «ХАМАС», что позднее лишь спровоцирует новую волну насилия. Кроме того, Мубарак ушел со своего поста, а новому каирскому правительству «Братьев-мусульман» израильтяне не доверяли. И от этого роль Соединенных Штатов становилась еще более значимой. По крайней мере, один израильский представитель позже говорил мне, что это был самый сложный выбор, с которым Нетаньяху пришлось столкнуться на посту премьер-министра.
Я сказала, что на следующий день лечу в Каир и что хочу привезти туда с собой документ, который я могла бы представить президенту Мурси как основу для окончательных переговоров. Я полагала, что очень важно было определить для себя несколько аспектов, по которым израильтяне будут готовы пойти на уступки под определенным нажимом. Таким образом, у Мурси будет, возможно, складываться впечатление, что ему удалось выторговать для палестинцев выгодные условия соглашения. Мы вновь и вновь пересматривали все детали нашей позиции, так и не находя оптимальной комбинации.
Мы расстались уже после полуночи, и я направилась в знаменитый отель «Царь Давид», который существует уже восемьдесят лет, чтобы хоть на несколько часов провалиться в беспокойный сон. Пока, казалось, шансов на успех этой дипломатической миссии почти не было, но была высокая вероятность, что израильские войска войдут в Сектор Газа. Утром я поехала в Рамаллу, чтобы провести консультации с Аббасом. Хотя его влияние было теперь невелико, я не хотела исключать его из переговорного процесса и намеревалась, таким образом, поставить под вопрос легитимность «ХАМАС» в межпалестинской борьбе за власть. Я также знала, что Палестинская администрация продолжает выплачивать зарплаты и стипендии тысячам людей в Секторе Газа, несмотря на то что там правила группировка «ХАМАС», поэтому было бы полезно получить поддержку Аббаса по вопросу прекращения огня.
