Элли обещала принести Гейджу конфет, однако ее преувеличенное сочувствие наводило на мысли, что она даже рада, что Гейдж никуда не пойдет и не будет ее задерживать… и не помешает ей оставаться в центре внимания.
— Бедный Гейдж, — сокрушалась она тоном, какой обычно приберегают для смертельно больных. Гейдж, не знавший о том, что ему предстоит пропустить, сидел на диване и смотрел мультики по телевизору. Рядом с ним дремал Черч.
— Элли-ведьма, — ответил Гейдж без особого интереса и снова уставился в телевизор.
— Бедный Гейдж, — повторила она еще раз с тяжелым вздохом.
Луис подумал о крокодиловых слезах и улыбнулся. Элли схватила его за руку и потянула к двери:
— Папа, пойдем. Ну пойдем же, пойдем.
— Гейдж что-то раскашлялся, — сказал Луис Джаду.
— Как жалко, — заметила Норма. — Ну ничего. В следующий раз ему будет еще интереснее. Подставляй свой мешок, Элли… ой!
Она взяла из большой вазы на столе яблоко и «Сникерс», но не удержала их в руке. Луис даже поразился тому, какой слабой и скрюченной была эта рука. Он наклонился и поднял яблоко с пола. Джад подобрал «Сникерс» и бросил его в мешок Элли.
— Возьми лучше другое яблоко, милая, — предложила Норма. — А то это побилось.
— Ничего страшного, — возразил Луис, пытаясь положить яблоко в мешок Элли, но та сделала шаг назад и прижала к себе мешок.
— Я не хочу битое яблоко, папа, — сказала она, глядя на отца как на ненормального. — На нем будут темные пятна… фу!
— Элли, это невежливо!
— Не ругайте ее за правду, Луис, — попросила Норма. — Только дети говорят то, что думают. На то они и дети. Темные пятна — это и вправду фу.
— Спасибо, миссис Крэндалл, — произнесла Элли с победоносным видом.
— На здоровье, моя хорошая, — отозвалась Норма.
Джад проводил их на крыльцо. К дому как раз подошли два маленьких привидения, в которых Элли узнала друзей по садику. Она увела их обратно на кухню, и на какое-то время Луис с Джадом остались вдвоем на крыльце.
— Ей стало хуже, — сказал Луис. — С артритом.
Джад кивнул и загасил окурок.
— Да. Осенью и зимой ей всегда хуже, но в этом году совсем плохо.
— Что говорит ее врач?
— Да ничего. Что он может сказать, если она к нему не обращается?
— Что? Почему?
Джад посмотрел на Луиса, и в свете фар микроавтобуса, дожидавшегося привидений у въезда во двор, лицо старика казалось растерянным и беззащитным.
— Я хотел попросить тебя об этом в более подходящее время, Луис, но раз уж собираюсь злоупотребить нашей дружбой, то, наверное, всякое время будет неподходящим. Ты ее не посмотришь?
Из кухни опять донеслись завывания привидений и ведьминский смех — Элли его репетировала всю неделю. Веселые хэллоуинские звуки.
— С Нормой что-то не так? Что-то кроме артрита? — спросил Луис. — Она боится чего-то еще, Джад?
— У нее боли в груди, — тихо проговорил Джад. — Она не хочет обращаться к доктору Уэйбриджу. Я немного волнуюсь.
— А Норма волнуется?
Джад на секунду замялся.
— Мне кажется, она боится. Наверное, поэтому и не хочет обращаться к врачу. Одна из ее старых подруг, Бетти Кослоу, умерла в больнице. Совсем недавно, в прошлом месяце. Рак. Они с Нормой ровесницы. Она боится.
— Конечно, я ее посмотрю, — пообещал Луис. — Без проблем.
— Спасибо, Луис, — произнес Джад с искренней благодарностью в голосе. — Когда соберемся опять попить пива и она выйдет посидеть с нами, вот тут ты ее и отловишь…
Он резко умолк и склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь.
Позже Луис не смог припомнить, в какой именно миг все изменилось. Когда он начинал думать об этом, у него кружилась голова. Он помнил только, что в какой-то момент его охватило дурное предчувствие: где-то что-то случилось. Они с Джадом встревоженно переглянулись. Это было мгновение, когда ты уже понимаешь, что случилась беда, но еще не представляешь, что надо делать.
— У-у-у-у-у-у-у-у-у, — завывали на кухне хэллоуинские призраки. — У-у-у-у-у-у-у. — Потом завывания вдруг превратились в жуткое: — О-о-о-о-о-О-О-О-О-О…
А затем одно из привидений пронзительно завопило.
— Папа! — раздался звенящий, встревоженный голос Элли. — Папа! Миссис Крэндалл упала!
— О Боже, — почти простонал Луис.
На крыльцо выскочила Элли в развевающемся черном платье. Она сжимала в руке метлу. Ее зеленое личико, вытянувшееся от испуга, сейчас походило на лицо карлика-алкаша на последней стадии алкогольного отравления. Следом за ней бежали два рыдающих привидения.
Джад бросился в дом с поразительной для своих лет быстротой и проворством. На бегу он выкрикивал имя жены.
Луис наклонился и положил руки на плечи Элли.
— Стой здесь, на крыльце. Никуда не уходи. Поняла, Элли?
— Папа, мне страшно, — прошептала она.
Гремя конфетами в сумках, два привидения со всех ног мчались к микроавтобусу и звали маму.
Луис побежал в кухню, не обращая внимания на крики Элли, которая звала его и просила вернуться.
Норма лежала на полу у стола среди рассыпавшихся яблок и «Сникерсов». Видимо, падая, она задела рукой вазу, которая валялась посреди кухни, напоминая крошечную стеклянную летающую тарелку. Джад держал жену за руку и растирал ей запястье. Он обернулся к Луису. Лицо старика было бледным и напряженным.
— Помоги мне, Луис, — сказал он. — Помоги Норме. По-моему, она умирает.
— Подвиньтесь немного, — велел Луис. Не глядя под ноги, встал на колени и раздавил одно яблоко. Почувствовал, как липкий сок пропитывает ткань старых вельветовых штанов. Кухня внезапно наполнилась ароматом легкого яблочного сидра.
Ну вот, снова Паскоу, подумал Луис, но тут же прогнал эту мысль.
Первым делом он нащупал пульс. Пульс был, но едва различимый, частый, неровный и слабый — не удары, а спазмы. Сильно выраженная аритмия, за которой явно должна была последовать остановка сердца. Норма, давайте не будем играть в Элвиса Пресли, подумал Луис.
Он расстегнул ее платье, под которым обнаружилась кремово-желтая шелковая комбинация. Двигаясь в собственном ритме, повернул голову Нормы набок и приступил к непрямому массажу сердца.
— Джад, слушайте меня, — сказал он. Нижняя часть левой ладони лежит на грудине, на четыре сантиметра выше мечевидного отростка. Правая рука сжимает левое запястье, удерживая его и обеспечивая давление. Нажимай твердо, но не дави слишком сильно, чтобы не сломать старые ребра. Паниковать еще рано. И ради Бога, не повреди ей легкие.
