«Знаю, — я ответила мысленно на случай, если Кай подслушивает под дверью. — Им все равно придется сначала засушить его в подвале, и я надеюсь, что мы отсюда уже уедем к тому времени».
— Я устала, — произнесла я вслух. На меня внезапно навалились все события дня.
Я опустилась на колени, сняла со стакана крышку и вытащила пакет. На первый взгляд содержимое не намокло. Мне безумно хотелось растянуться на сухой раскладушке.
— Как вернуть им нормальный размер? — спросила я Пала.
«Обратное заклинание — это перевертыш упаковочного танца…»
— Опять танцевать? У меня уже ноги болят.
«…но обычно оно гораздо короче, особенно если не придираться к расстановке».
— Ладно, давай попробуем.
Пал показал мне распаковочное заклинание; вскоре все вещи вернулись к нормальным размерам и в беспорядке расставились вокруг меня. Голова болела как никогда. Я передвинула раскладушку к окну, затем включила в розетку холодильник.
— Мне действительно надо поспать. — Я застлала раскладушку спальным мешком и кинула в изголовье подушку. — Все болит.
Я выпила две таблетки и засунула бутылку с теплой газировкой в холодильник, затем воткнула в розетку электрический будильник.
— Не знаешь, сколько времени? — спросила я Пала.
«Боюсь, что нет», — ответил он.
— Предположим, что сейчас восемь вечера, и я поставлю будильник на двенадцать. Затем начнем делать снадобье, повторим заклинание для передачи анафемы и сходим навестим Колдуна. Будем надеяться, что Лев получит храбрость, Железный Дровосек — сердце, а я верну Купера.
Я зашла в ванную, чтобы ознакомиться с удобствами. Душевую кабинку покрывали плесень и засохшая мыльная пена, а раковина пестрела пятнами от крема для бритья и вроде как жевательного табака. Пол устилал слой пыли и черных кудрявых волос, а туалет выглядел так, будто его не чистили со времен президента Трумэна. К счастью, от Бумера остался рулон чистой туалетной бумаги, а знакомство с общественными туалетами на автобусных станциях сделало меня специалистом по восседанию на корточках.
— Я понимаю, что меня настигла карма за то, что я не убралась в квартире перед выездом, но что за чертовски грязная ванна?! — сказала я Палу, когда вышла оттуда. — Ты говорил, что знаешь хорошее чистящее заклинание?
«Не помню, чтобы я такое говорил, но знаю».
— Оно длинное?
«Полчаса, чтобы выучить, еще четверть часа для произнесения».
— Тогда сначала сон, потом уборка. Потом снадобье.
Я скинула кроссовки, забралась в спальный мешок и заснула мертвым сном.
Глава 13
ПО СЛЕДАМ СНА
Я шла босиком по прохладному зеленому мху, росшему по берегам лесного ручья. У меня снова были две руки и два глаза, а весеннее солнце чудесно согревало кожу. В нескольких ярдах Купер, в одних штанах, стоял на коленях на плоском камне и полоскал в чистой воде белую футболку. Утреннее солнце играло на подтянутых мускулах спины и плеч.
С улыбкой я подошла к нему:
— Что ты делаешь?
— Не помню, откуда они взялись, но никак не могу отстирать. — Он поднял футболку из воды. По белой ткани расползались темные пятна крови. — Я тру уже несколько часов, но они никак не сходят.
Ветерок усилился. Мне показалось, что вдалеке зазвенели колокольчики или музыкальная шкатулка. Почти сразу я узнала мелодию «Двенадцать дней Рождества».
Где-то далеко заплакал младенец. Солнце сбежало с неба, ледяной ветер обжигал лицо. Я посмотрела на Купера — ручей затянулся льдом, он дрожал, сидя на камне, а его руки покрывала свежая кровь, струящаяся в холодном воздухе.
— Я не хотел, — прошептал Купер. — Бог свидетель, я не хотел.
Он закричал и содрогнулся от боли. Его тело посерело и превратилось в статую из пепла, раздуваемого ветром.
— Купер! — Я хотела закрыть его от ветра, но его тело рассыпалось в моих объятиях. Там, где должно было находиться его сердце, пылал кусок расплавленного железа — горячий металл капал из груди мне на левую руку, и вдруг я тоже превратилась в пепел… Я проснулась в полной темноте. Одежду и спальный мешок пропитал пот. Руки и глазницу ломило как никогда. Я села согнувшись на раскладушке, прижала к себе обрубок руки и тщетно пыталась остановить боль.
Меня совсем не утешило, что впервые я помнила кошмар после того, как проснулась.
«Ты в порядке?» — Пал запрыгнул на раскладушку.
— Нет, — ответила я и заплакала от боли, телесной и душевной, и несправедливости происходящего… Боже мой, Купер пропал, и как мне его вернуть, если весь мир против меня, и что он им сделал, и что теперь делать мне?..
«Джесси, успокойся, Джесси, все будет хорошо», — говорил Пал.
— Я не могу! — рыдала я. — Я не могу. Мне больно! «Я знаю, что ты многое пережила, слишком много для одного человека, но тебе надо взять себя в руки».
— Не могу. Я хочу спать, а как мне спать, если у меня все время кошмары?
Кто-то постучал в дверь.
— Богиня марихуаны, ты в порядке? — спросил за дверью Кай.
— В порядке, — вяло ответила я. — У тебя есть викодин или перкоцет
[15]
?
— Мы что-то такое покупали в Торонто…
— У меня ужасно болит рука, дашь мне одну таблетку?
— Ладно, надо поискать.
Я слышала, как он спустился по лестнице, и прислонилась к косяку в надежде, что кирпичная фея спустится с неба, стукнет меня по голове и боль исчезнет.
Наконец Кай вернулся, и я отперла дверь.
— Я заплачу. — Я взяла с его ладони толстую белую таблетку.
— Не надо… Надеюсь, тебе станет лучше, — ответил он.
Я поблагодарила его, заперла дверь, запила таблетку газировкой из холодильника и снова улеглась на раскладушку.
Сон получился прерывистый, и я не чувствовала себя отдохнувшей, когда Пал начал тыкать в меня своей острой мордочкой. В окно лился солнечный свет.
— Сколько времени? — Я ощущала себя больной и разбитой.
«Почти полдень, — ответил Пал. — До окончания заклинания анафемы осталось четыре часа».
— Четыре часа? Я посплю еще немного.
«Нет, вставай. Если ты сейчас заснешь, ты можешь больше не проснуться, — ответил Пал. — Ты горишь, и, если нос меня не подводит, у тебя стафилококк, так что надо с ним справиться, пока тебе не стало хуже».
— Инфекция? — Я вытащила отдающую дергающей болью руку из повязки; локоть так опух, что я едва могла его согнуть. Повязки пропитались желто-зеленым гноем. — Вот черт!
