«Судя по всему, это окулярис. Столетия назад, когда люди часто теряли глаза, их было довольно много. Тогда было гораздо дешевле купить подержанный окулярис, чем искать лекаря. Наиболее распространенные виды заменяют обычное зрение; переключение ракурсов сделать труднее, и стоят такие камни намного дороже. Обычно на них не накладывают заманивающее заклинание, тем более способное обмануть опытных Талантов. Это меня волнует», — признался Пал.
Я нажимала на глаз в надежде, что он перестанет жужжать.
— Как думаешь, его сделали с заклятием или наложили позже?
«Не могу сказать. Боюсь, что я недостаточно осведомлен об окулярисах».
Я ждала Колдуна, чтобы узнать, как и откуда он достал окулярис.
— Он сказал, будто сразу понял, что камень не для него, а для одноглазой девушки. Это метафора или нет? Или он имел в виду, что купил его двенадцать лет назад, когда я еще не переехала сюда, и знал, что камень для меня?
«Я теряюсь в догадках, — ответил Пал. — Что с тобой происходило двенадцать лет назад?»
— Мне было одиннадцать, и моя мать… — Я замолчала. Колдун нашел окулярис как раз тогда, когда мать умерла, спасая меня от рака. — Черт, мне не нравится вся эта судьбоносная чушь! — закричала я, в страхе и раздражении колотя по полу. Костяшки пальцев заболели, но я не останавливалась. — Мне не нравится предопределенность даже в теории! Потому что это означает, что у нас нет свободы воли и никогда не было. Мы всего лишь куклы!
«Это очень негативный взгляд на вещи, — мягко возразил Пал. — Некоторые вещи предначертаны нам судьбой, но далеко не все. Многие видят судьбу как доброжелательную направляющую силу и радуются ей».
— Судьба, предначертание… из нас делают марионеток, — настаивала я. — И мне не нравится, когда мной управляют, даже ради блага Вселенной.
Я помолчала, раздумывая о главном мастере кукол в моем мире.
— Как ты думаешь, мог окулярис подложить Джордан? Может, он наслал на Колдуна заклятие, чтобы тот думал, что купил его двенадцать лет назад? А на самом деле люди Джордана подкинули его сюда, когда накладывали на дом сферу? И теперь камень передает все, что вижу, Джордану?
«Невероятно параноидальная гипотеза, хотя я не могу ее полностью исключить, — признал Пал. — Но подумай, сколько замысловатых заклинаний потребуется, чтобы провернуть такое. И зачем ему возвращать тебе зрение, тем более в магических ракурсах?»
— Я не понимаю, зачем он творит половину того, что делает, — пробурчала я. — Мы ему не причиняли никакого вреда. И не заслужили таких бед.
Легкий прохладный ветерок зашевелил мои волосы, поцеловал шею и щеки.
«Этот камень — подарок для моей девочки, — прошептал в ухо тихий, зловещий голос. — Джордан не знает о его секретах».
Я резко развернулась:
— Кто здесь?
«О чем ты?» — удивленно спросил Пал.
— Ты слышал? — Я оглядела комнату и быстро сменила несколько ракурсов. В одном из них мне показалось, что в окне тает смутный фиолетовый силуэт. Он исчез так быстро, что я не поняла, это игра света или мое воображение.
«Я ничего не слышал, что случилось?»
— Что-то… я… черт. Наверное, у меня галлюцинации.
— Галлюцинации? — спросил из дверей Колдун.
Его нос выпрямился, с лица исчезли кровь и синяки; Опал быстро его вылечила. Скорее всего, нос ему ломали не в первый раз. Он сменил халат и джинсы на темно-серую футболку, свободные бежевые брюки и черные ковбойские сапоги.
— Или нет, — ответила я. — У меня появился новый невидимый друг и нашептывал мне на ухо всякую ласковую чепуху. «Моя девочка», ага. Только Куперу разрешено так говорить, и никому больше, а это точно был не Купер.
Колдун удивленно помолчал.
— Я никогда…
— Я хочу вынуть эту штуку, — твердо заявила я. — Извини, что набросилась на тебя, но никто не знает, может, через час камень взорвется и снесет мне голову с плеч. Где у вас ванна? И еще мне нужна ложка.
Колдун прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Из кармана брюк он вынул столовую ложку из нержавеющей стали.
— Пожалуйста, только не ложкой. С ложкой всегда заканчивается очень плохо.
Я поднялась и взяла у него из руки ложку.
— Ванная?
Он кивком указал направление; выражение его лица свидетельствовало о том, что он бы очень хотел меня отговорить, но знал, что дело кончится еще одной дракой.
— Налево.
Я протиснулась мимо него, следом бежал Пал. Ванная комната поражала роскошью и размерами — больше, чем наша с Купером спальня. Я включила светильник над отделанной мрамором раковиной и нагнулась к зеркалу, чтобы осмотреть окулярис.
Покрытая шрамами от ожогов кожа вокруг глаза и на щеке потемнела и огрубела. Местами появились участки серых чешуек. Я потыкала пальцем в шрамы — они начали терять чувствительность.
По ручкам шкафчиков Пал взобрался на раковину.
«Ты же не собираешься сделать то, что я подозреваю?»
— Собираюсь.
Я подняла блестящую ложку к окулярису и пыталась решить, выковыривать его сбоку или сверху.
«Но Колдун сказал, что он уже сросся с нервами…»
— Тем более надо вынуть его сейчас, пока он не сотворил с моим телом чего-нибудь еще. — Я решила попробовать сверху.
Прижала край ложки к камню и подсунула ее под веко. Попытка завершилась острым всплеском голубой боли, от которой перехватило дыхание. Я прижалась лицом к зеркалу, надеясь, что прохладный мрамор охладит кожу. Камень заскрипел по камню.
— Черт! — выдохнула я.
— Правда, не надо больше, — сказал из дверей Колдун. — В одном из снов ты попыталась вытащить камень и загнала себя в кому. В другом истекла кровью.
— Каким образом? — нахмурилась я. — Около глазницы нет крупных артерий…
— Черт, мне нельзя отговаривать тебя от того, чтобы засунуть ложку в глаз! — Колдун в изнеможении взмахнул руками. — Я просто советую тебе оставить его в покое.
— Но откуда он взялся? — настаивала я.
— Я купил его в антикварном магазине в Лондоне. Им заправляет моя подруга, она мне сказала, что камень сделали в Египте, примерно в двухсотом году до нашей эры. У меня нет причин ей не верить. И у меня нет причин считать, что камень причинит тебе зло.
— Но…
— Хватит возражать! Чтобы выжить там, куда ты направляешься, тебе нужно зрение и нужен камень. Ты меня слушаешь? Тебе нужен этот камень, так что оставь его в покое.
— Зачем он мне так нужен?
Он вздохнул, будто ему требовалось рассказать о подоходном налоге сварливому пятнадцатилетнему подростку, работающему в Макдоналдсе.
