А я в глубине души — прирожденный убийца и могу раскрыться прямо сейчас, и все благодаря тебе!
— Я хочу, чтобы после нашей свадьбы Марта стала строгой вегетарианкой, тогда она очистит свое тело и подготовит себя к рождению моего ребенка.
— Как романтично, — произнесла Джози, наблюдая, как Марта выбирает еще одно жареное ребрышко из высившейся на подносе груды.
— Это для ее же пользы.
Понимает ли он, что эта девушка была взращена на готовой пище сетей ресторанов «Макдоналдс», «Кентаки Фрайд Чикен» и «Данкин Донатс»?
— Желаю удачи.
— Надеюсь, что с вашей стороны это не только слова, Джози. Я буду заботиться о ней.
— Надеюсь, что и с вашей стороны это не только слова.
Им обоим уже приходилось сталкиваться с тем, что благие пожелания, как правило, не реализуются. К несчастью для Джози, вокруг не было никого, к кому можно было бы немедленно броситься на помощь или кто смог бы прийти на помощь ей.
— Хотите выпить?
Он высокомерно улыбнулся:
— Я не отравляю свой организм алкоголем.
Как жаль, что ты не отравляешь свой организм стрихнином!
— Марта, возможно, говорила вам, что я достиг глубин в изучении мистического искусства Востока.
Марта вообще о тебе не говорила, и теперь я понимаю почему!
— Ну что ж, Джек, в таком случае я достигну глубин в мистическом искусстве алкогольного отравления.
На лице его отразилось резкое неодобрение.
— Вам это неприятно?
— Да делайте что хотите, это ваша жизнь.
Что Джози перевела, как «да пусть у тебя печень отвалится, когда начнутся поздравительные тосты».
— И на том спасибо.
— Джози, я понимаю вашу озабоченность, особенно принимая во внимание вашу собственную неудачу в браке, но, пожалуйста, о Марте не беспокойтесь. Я люблю ее.
Ее сестра в другом конце зала оглядывалась, ища кого-то, и ее ослепительная улыбка, сверкающая великолепными зубами, кажется, говорила: «На помощь!» Показалось это Джози или нет, но она решила принять это за призыв, обращенный к ней. Надо уходить, иначе она засунет в этот высокомерно задранный нос чесночную хлебную палочку.
— Я постараюсь помочь ей достичь просветления.
Она допила остатки вина из своего бокала и посмотрела прямо в глаза человеку, стоявшему рядом с ней:
— И я тоже, Джек, и я тоже.
Джози прокладывала себе путь сквозь толпу, на ходу подцепив еще один бокал. И о чем только Марта думает? Верно, конечно, что красота — это только внешняя оболочка, но он-то считает, что под его оболочкой, довольно изношенной и уродливой, скрывается сама святость, и Терезе до нее далеко. Марта ведь встречалась с мужчинами, рядом с которыми и голливудский сердцеед Бред Питт показался бы бледной немочью. С Гленом, например. Уж что-что, а с внешностью у него все в порядке. Обаятельный, преуспевающий, очевидно, что не педик. Почему же у них ничего не получилось? Марта рвала со столькими мужчинами, что она уже не помнила, почему ей не подошел Глен. И кто из них кого бросил.
Джози приятно было вспомнить, что завтра Глен будет уделять ей особое внимание. Она усмехнулась про себя. Куй железо, пока горячо. Букет для подружки невесты из-под его подмышки был еще тепленьким. Она избавит Марту от давления отца и от этого покушающегося на нее урода, а затем найдет Глена и глубоко вонзит в него свои когти, не дожидаясь, пока это сделает кто-то еще. Она покажет Фелисии, что все-таки мужчинам можно дать еще одну попытку. Да, довольно с нее чистоты и невинности; надев свое сногсшибательное платье из сиреневого шифона, она будет вести себя, как взрослая тетка, и заграбастает этого парня. Посмотрим, что скажет на это Мэт Джарвис!
Глава 16
Холли Бринкмен не было удержу. Она выглядела так, будто вместе с наркотиками принимала еще и кучу витаминов. Надо бы забрать их у нее и, может быть, вместе с витаминами. Было уже поздно, очень поздно, а она все никак не могла остановиться и продолжала танцевать. Помада у нее размазалась, а из поплывшей туши образовались круги под глазами не хуже, чем у Элиса Купера со всей его вампирообразной чертовщиной.
Атмосфера в клубе становилась все более накаленной, люди более раскованными. В свете стробических ламп вились густые клубы сигаретного дыма, стоял наркотический угар. И музыка, и поведение посетителей были все более и более разухабистыми. Мэт всегда чувствовал себя в таких местах не в своей тарелке; кроме того, здесь становилось небезопасно. Наверное, его бывшая жена была права: в глубине души он так и остался неисправимо правильным.
Холли нацелила на него губы и устремилась к нему, чтобы поцеловать, но промахнулась.
— Не довольно ли вам, неуемные ножки, — сказал Мэт, — не пора ли нам баиньки?
Холли раскачивалась перед ним из стороны в сторону:
— Вы, англичане, все такие прямолинейные?
— Это была фигура речи, которую мы, англичане, называем «государево «мы». Имелось в виду, что тебе пора идти спать. Одной.
Холли покачалась еще немного.
— Вы, англичане, всегда так вот портите другим настроение?
— Тебе нужно выпить кофе. И побольше. Крепкого, черного.
— Я не переношу кофеин.
И кофеин тебя, наверное, тоже, подумал Мэт.
— Поехали ко мне.
— Не думаю, чтобы это была хорошая мысль.
— А я думаю.
— Полагаю, нам следует оставить наше знакомство в рамках делового общения.
— Мы, может быть, никогда не встретимся больше. Разве нельзя немного позабавиться, пока ты здесь?
— Я часто сталкивался с тем, что маленькие забавы ведут к большим неприятностям.
Сказал бы он ей это, если бы не встретил Джози? И почему он чувствует необходимости хранить верность той, кого подвел с первым и, возможно, с последним свиданием? Наверное, потому, что стрела Купидона, бьющая без промаха, попала ему не только в сердце, но и в одно из яичек?
Мэт взглянул на часы.
— Давай позавтракаем вместе. Возьмем тосты с корицей. Знаешь, это может доставить больше удовольствия, чем постельные утехи с человеком, которого совсем не знаешь.
Холли, казалось, засомневалась.
— Поверь мне, это так.
— Ну что ж, — сказала она, — я и в самом деле проголодалась.
Вообще-то казалось, что ее сейчас стошнит. Господи, пронеси, ведь в таких случаях у него самого возникал ответный позыв.
— Ты что-то неважно выглядишь.
— Это потому, что ты говоришь о еде, а я не ела весь день.
Замечательно!
Мэт взял ее лицо в ладони:
