И рассыпался на множество ярких мигов проведенных с тобой и с тем благостным солнцем, озарявший мой земной путь…
Но и это бесследно уходило в темную бездну, где мертвые никак не отзывались, а их молчание полное мрака и горьких слез лишь подчеркивало глубину моего собственного падения…
И падал я в других людей, я ощущал лона других женщин, и повсюду искал твой сладостный образ, но его не было со мной и я плакал, обнимая холодные камни…
только одна двурогая луна колдовала над твоим возвращением ко мне…
И пел я песни как Орфей, пытаясь вызволить твой дух из Смерти, из Царства греющего лица немотой…
И было мое страдание единственным утешением мне, и плакал я над своим поверженным духом, и силился я подняться над собой, но не мог, и этот странный вечный поток, уносящий нас дальше в безвестный исток… мне казался дорогой к тебе и я шел…
Чтоб увидеть тебя и прижаться к тебе, и почувствовать самое вечное теплое тленное и драгоценное, из чего мы сделаны все…
Лишь не все из нас умеют делиться собой…
И часто холодными камнями падают вниз, с обрыва летя в Неизвестность, уже ничего не желая и одной только грустью светя…
Прекрасное словно дитя, ты лежала у ног моих, греясь…
И волны звенели о камни, и солнце горело светло… Но нет тебя у меня и я опять холодею…
Люди, что могут они?! Разве дано им раздвинуть небесные своды… Разве дано им увидеть Вечную Тайну, которая здесь породила тебя и тебя же взяла, поглотила собой, извлекая другие пространства…
Я устал видеть тьму, вороша твою робкую тень… Вчера с женщиной был, но ее сердце было из камня, и глаза как у Вечности мраком бездонным пусты…
Я пытался прижаться к другу на пьяной пирушке и сказать ему про тебя, только друг мой не слышал, он был рад одному лишь хмельному блаженству, которое вмиг собой заслоняло страшную Смерть…
Так вот ты стала вдруг отражением – обликом Смерти… Ты исчезла и тень от тебя меня в сумрак зовет… И я иду за тобой, окрыленный дыханием Смерти, но никак не могу здесь напиться таинственной тьмой…
Свет.. Дыхание… Бог… Так начинали евреи Богу молиться и я с их Богом был нежно связан тобой…
Я плакал при Свете… Дыханием к небу поднявшись… И ты была Богом моим и моей же судьбой…
В темноте
Меня кто-то разбудил, и я открыв глаза, увидел все ту же пугающую темноту.
Кто-то страшно кричал, но я не отзывался, я просто молчал, думая о чем-то своем… Однако этот невидимый мне человек или зверь кричал, как резаный, и я попытался один раз даже окликнуть его, но тут же осекся и замолчал.
Мне было немного страшно, я ведь не знал, где я нахожусь, я даже не знал кто такой я сам, но я думал и это таинственным образом успокаивало…
Потом невидимое мне существо притихло и мне стало еще страшнее.
Я подумал, а что если он специально орал, чтобы я обозначил себя, а он потом обнаружит меня и… И сделает со мной что-нибудь…
Вдруг кто-то сдавленным шепотом прохрипел: Терпи, сын мой! Терпи и тебе воздастся!
Почему-то меня стал разбирать смех и я засмеялся, но смеялся я недолго, т. к. тьма продолжала навязчиво застилать мои глаза абсолютным страхом незнания…
Неожиданно я нащупал в темноте чье-то голое тело, и неожиданно понял, что это женщина и самыми невообразимым образом совокупился с ней…
А кто-то опять заорал, но теперь уже как-то спокойно и благостно, как наверное, бывает перед Смертью…
Женщина во время полового акта внезапно схватила меня за горло и сдавила в минуту оргазма и с нежным хрипом прошептала: Черт возьми!
И я тоже зашептал: Черт возьми!
Нам было хорошо и теперь было совсем не страшно умирать!
– Вы кто?! – спросила меня шепотом женщина.
– О, если б я знал! – шепотом усмехнулся я.
– Так вы, значит, призрак!
– Ну, совсем даже необязательно, что призрак, – теперь мой голос разливался отовсюду, из-за чего возникало ощущение, что я уже говорю внутри Вселенной и даже внутри незнакомой мне женщины, чье лоно я совсем недавно так нежно и остро ощущал…
А потом во мне кто-то включил странное эхо плача, и я беспрерывно плакал, умоляя эту женщину остаться со мной…
Но тьма продолжала бессовестно застилать наши глаза, и поэтому мы невидящие друг друга не могли любить, как в жизни, и мы любили как во сне, тяжело и задумчиво мы поглощались наши телами, возникая из Ниоткуда в Никуда…
Мы плыли и переворачивали собою пространство, мы были не здесь, и ни там, мы были нигде, и это было страшно и внутренне красиво, как будто тьма преображала нас и наши чувства, и телодвижения…
Женщина скользила бедрами по всем моим возбужденным окончаниям, а потом сладостно втягивала в себя мое несуществующее «Я» и оно в ней полностью растворялось…
Как будто сама тьма трахала меня и поглощала меня собой… А кто-то орал, то ли умирая, то ли сумасшествуя… Мы были в тьме распада…
И кажется гнили… Наши тела распадались на части, но мы продолжали неистово любить друг друга в темноте, чтоб опять возник он, божественный луч света, и вся Вселенная засверкала нашей нежностью и любовью…
И тьма навсегда уже растворилась… Аминь…
– Он уже у меня внутри! – разразился женщина сладостным плачем, и я вдруг впервые подумал о том, что мы рождаемся из Небытия…
Ведь нас никогда не было, и мы никогда не знали себя, а сейчас мы здесь и существуем даже здесь в кромешной темноте, мы бредем скользящими телами навстречу сумраку Любви…
И время слитое с безумным ожиданьем волнуясь кружится по острову крови…
– Ты больной! – прошептала женщина.
– И ты больная, – прошептал я, – и именно это соединяет меня с тобой в экстремальной и почти фантастической обстановке темной пустоты и абсолютного незнания ни нас, ни того, что вокруг нас…
И кто, и с какой-то непонятной целью, забросил нас сюда, чтобы мы всю жизнь совокуплялись в этой задыхающейся тьме и мучили друг друга?!…
И женщина заплакала, и расцеловала меня, а я молча лежал и уже ни о чем не думал, я просто молился на звезды, которые неожиданно вспыхнули из тьмы как предвестие большого и волшебного света, зарождающегося в тьме нашей Любви и страсти…
Вскоре неожиданно полил нежный теплый дождь, а у женщины в руке засветился волшебный необыкновенно сияющий шар, и я увидел, как она прелестна, и как красива, и какое у нее прекрасное тело, и что она прикована ко мне цепями, и что мы с нею навеки заключены в эти невероятные и сладостные объятия…
А потом мы вместе молчали и думали о том, о чем невозможно думать, мы думали о Вечности, и Она была такой невозможной, таинственной и бескрайней, что мы опять растворились друг в друге и сладостно плакали, понимая, что уже ничего невозможно ни осознать, ни предотвратить, ибо мы были половинками одного целого, которое кто-то когда-то разделил, чтобы мы вечно искали друг друга, ныряли в наслаждение, которое происходило из нас и постоянно утешались собственным забвением, сотканного из призрачного молчания полуночных сфер…
