«Жюно расхохотался, девица Пермон как будто преследовала его. Но мысль о том, что нужно хотя бы посмотреть на нее, прочно засела у него в голове».
Впервые после возвращения из Египта Жюно посетил дом Пермонов 21 сентября 1800 года. Принят он был очень хорошо, всем были крайне интересны его рассказы о Египте и о тамошних обычаях.
Затем Жюно стал приезжать в дом Пермонов практически каждый вечер, активно общаясь с матерью Лоретты и ее братом Альбером, которых он давно и хорошо знал.
Последний, кстати, принимал активнейшее участие в попытках сближения сестры и Жюно, бывших знакомыми уже пять лет, но сближения этого так и не происходило. Лулу практически не помнила Жюно, да и он сам, крайне смущаясь, старался обходить девушку стороной.
Все вокруг уже судачили о предстоящей свадьбе, предвкушая интересное событие. В светском обществе вообще очень любят рассуждать о любви, ибо сия материя заманчивая и сама по себе нерасторжимо связана со злоречием и почти всегда составляет его подоплеку. Но Жюно и Лора, несмотря на всеобщие ожидания, так и не обмолвились и парой слов.
Так продолжалось одиннадцать дней. Наконец, Жюно, поддерживаемый Альбером, решился попросить у мадам Пермон руки ее дочери:
— Даю вам слово честного человека, что я сделаю ее счастливой. Я смогу предложить ей жребий, достойный ее самой и вашего семейства. Мадам Пермон! Отвечайте мне с такой же откровенностью, с какой говорю я! Отвечайте: да или нет?
— Любезный генерал! — последовало в ответ. — В моих словах вы найдете всю откровенность, какой требуете. Признаюсь, что за несколько минут до вашего приезда я говорила Альберу: вы тот человек, которого больше всех хотела бы я назвать своим зятем. Но Лулу еще очень молода, а ее приданое слишком бедно. И потом, что скажет по этому поводу Первый консул? Согласен ли он?
— В этом вопросе я обойдусь без него! — гордо заявил Жюно. — Я уже не ребенок. В важнейшем деле жизни я должен советоваться только с самим собой.
Однако, поразмыслив, Жюно все же счел благоразумным поехать в Тюильри к Наполеону, и первая реакция того на заявление Жюно оказалась негативной:
— Но это невозможно! Жениться на Лулу? Но сколько ей лет? Жюно, ты заключаешь невыгодный союз.
Затем, несколько поостыв, Наполеон смягчился и объявил, что дарит Жюно крупную сумму денег на приданое и на свадебные подарки.
Пожелав Жюно семейного счастья, Наполеон, смеясь, заключил:
— Но у тебя будет ужасная теща!
У него были все основания для подобного заключения.
//__ * * * __//
Венчание Лоры Пермон и Андоша Жюно состоялось 30 октября 1800 года в полночь в церкви Сен-Луи д’Антэн рядом с домом Пермонов.
Казалось бы, полночь — достаточно странное время для венчания. Но на этом настоял Наполеон. Почему? Потому что для него было «невозможно, чтобы человек, пользующийся благосклонностью Первого консула, мог быть замечен за отправлением религиозного обряда среди бела дня».
Сам Жюно, будучи по натуре республиканцем, также хотел заключить брак по новым правилам. У него был друг, месье Дюкенуа, мэр 9_го округа Парижа. Он был готов в любое время надеть свою трехцветную ленту и расписать молодоженов. Но тут решительно встала в позу мадам Пермон: только венчание и только в церкви!
Жюно пришлось уступить, но утром 30 октября он все же направился с Лорой в мэрию. Жениха в качестве свидетелей сопровождали два его адъютанта — Лаллеман и Бардэн. Свидетелями со стороны невесты были Вилльманзи и Лекьен де Буа-Кресси — старые друзья отца. Месье Брюнетье, опекун Лоры, стал ее посаженым отцом.
В полночь в церкви были только самые близкие: родители, братья с женами и сестры с мужьями.
На следующий день к Жюно в гости пришли его боевые друзья — Ланн, Дюрок, Бессьер, Рапп, Белльяр, Бертье, Лавалетт, Эжен де Богарне. Жюно познакомил их со своей избранницей, а 12 ноября дом молодоженов посетил Наполеон.
Он дал своему другу 100 000 франков, а невесте подарил обстановку стоимостью в 40 000 франков.
Со стороны Пермонов брат Альбер дал в приданое из своих денег 60 000 франков, а старик де Буа-Кресси, уже давно и безнадежно мечтавший жениться на мадам Пермон, — 50 000 франков.
//__ * * * __//
В то время как Жюно был занят на службе, его семнадцатилетняя жена «сумела собрать вокруг себя кружок видных людей. Ее салон, как когда-то салон ее матери, сделался вскоре одним из самых значительных и излюбленнейших в Париже.
У нее постоянно толпились и французы, и иностранцы, причем некоторые из них были не особенно расположены к Первому консулу. Когда Наполеон выставлял ей на вид, что у нее собирается уж слишком чисто английское общество, она смеялась над ним и продолжала принимать у себя это общество.
Лоретта была «очаровательным центром этого кружка, блистая своим живым умом, остроумием, а иногда и ядовитой насмешливостью. Наполеон называл ее маленькой язвой».
Находясь в 1801 году постоянно в Париже, Жюно и Лора не забывали и о том, что они счастливые молодожены, и им довольно быстро удалось решить вопрос, никак не дававшийся, несмотря на все их усилия, Наполеону и Жозефине.
Приятная обстановка способствует любви. Уже весной Лора поняла, что беременна, а ближе к осени это стало очевидно и для всех окружающих.
В честь первой беременности Лора получила от Жюно в подарок загородный дом в Бьевре (он принадлежал когда-то первому камердинеру короля). Жюно заплатил за него 90 000 франков — большую часть приданого, полученного от Наполеона.
Сразу после наступления нового 1802 года, а именно 5 января, у супругов Жюно родился первенец. Рожала Лора мучительно. Жюно, не находивший себе места в доме на улице Верней от ее криков, явился к Наполеону в Тюильри и, чуть не плача, взмолил:
— Мой генерал, моя жена рожает, няне могу больше оставаться дома. Ее крики выворачивают мне душу!
— И ты пришел ко мне набраться храбрости? — спросил Наполеон. — Хорошо, хорошо, друг мой. Бедняга! Как ты взволнован! О, женщины, женщины! Но ты правильно сделал, что пришел ко мне, смею тебя уверить.
Наполеон продолжал говорить «так добродушно и трогательно в подобную минуту, что Жюно пришел в умиление и почти плакал. Он, конечно, любил своего генерала <.> но когда Наполеон в такие минуты и так разделял душевные страдания, он должен был покорить сердце всякого, и даже того, кто не был бы еще предан ему телом и душой».
Жюно провел у Наполеона около часа, пока его старший адъютант Дебан де Лаборд не примчался и не доложил, что мадам Жюно родила девочку и чувствует себя хорошо.
При этом известии будущий император обнял своего друга и сказал:
— Теперь ступай поцелуй свою дочь. — Сделав ударение на слове «дочь», Наполеон добавил: — Передай мои наилучшие пожелания своей жене, Жюно, но заметь, что я сердит на нее дважды. Во-первых, она не произвела солдата для Республики, а во-вторых, из-за нее я проиграл пари Жозефине. Но в любом случае, я буду ей кумом, и тебе тоже, мой старый друг.
