Сам факт этого венчания изумил многих, не исключая жениха с невестой. Вот что писал об этом союзе язвительный генерал А. Ф. Ланжерон: «Багратион женился на маленькой племяннице князя Потемкина. <.> Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был черен; она была красива, как ангел, и блистала умом».
А еще, по словам генерала Ланжерона, Катенька Скавронская была «самой живой из красавиц Петербурга».
В самом деле, она была типичной столичной красавицей, легкомысленной, но знающей себе цену. Она была очень хороша собой: ее «длинные волосы падали на белоснежные плечи, огромные глаза, казалось, занимали половину лица».
К тому же она «выглядела гораздо моложе своего возраста. Это была необыкновенная женщина: в ней странным образом сочетались восточная загадочность, испанский темперамент и парижская элегантность».
Короче говоря, Катенька Скавронская «поражала всех своей молодостью и красотой, особенно заметной на фоне сурового облика жениха, бывшего почти вдвое старше ее».
//__ * * * __//
Характер и красоту Катенька унаследовала от матери — Екатерины Васильевны Энгельгардт, приходившейся племянницей и одновременно возлюбленной генерал_ фельдмаршалу и князю Григорию Александровичу Потемкину.
Отцом Екатерины Васильевны был смоленский помещик Василий Андреевич Энгельгардт, а матерью — родная сестра князя Потемкина Марфа (Елена) Александровна.
Екатерина Васильевна была одной из пяти дочерей В. А. Энгельгардта, а князь F. А. Потемкин приблизил всех племянниц ко двору, дал каждой по большому приданому, постарался наилучшим образом выдать замуж, правда, перед этим сам воспользовался прелестями девиц, по очереди «влюбляясь» в каждую. В результате девицы Энгельгардт делали великолепные партии, а русская знать кривилась, втайне посмеивалась и злословила, но явно не протестовала.
Как писал князь И. М. Долгоруков, двоюродный брат графа Скавронского, «влюбиться, на языке Потемкина, значило наслаждаться плотью. Любовные его интриги оплачивались от казны милостью и разными наградами, кои потом обольщали богатых женихов и доставляли каждой, сошедшей с ложа сатрапа, прочную фортуну».
Екатерина Васильевна Энгельгардт была кроткой, вечно скучающей девицей с флегматичным характером. Она явно не была создана для бурных страстей. Она просто поверила любви дяди и отдалась ему, чтобы не причинить ему огорчения. Князь F. А. Потемкин, однако, долго удерживал ее подле себя. Во всяком случае, дольше, чем каждую из ее сестер.
«Катенька Энгельгардт, вместе с двумя своими сестрами, Варенькой и Сашенькой, составляла походный гарем своего знаменитого дяди Григория Александровича Потемкина-Таврического, причем Катенька, обворожительно хорошенькая, стала первейшей его наложницей».
А потом он выдал Екатерину Васильевну замуж за известного чудака графа Павла Мартыновича Скавронского, сына генерала Мартына Скавронского, племянника Марты Скавронской, более известной как русская императрица Екатерина I.
«Павел Мартынович ничем, кроме чудачеств, коллекционерства и сочинения посредственных музыкальных произведений, не прославился».
Павел Мартынович и в самом деле был человеком странным. Он очень любил музыку, и эта его страсть со временем стала так сильна, что прислуга не смела разговаривать с ним иначе как речитативом.
Да и вообще это был человек с явно выраженной душевной неуравновешенностью.
Граф П. М. Скавронский влюбился в Екатерину Васильевну, хотя ее связь с князем Потемкиным ему была известна.
Их свадьба состоялась 10 ноября 1781 года.
Выдав Екатерину Васильевну за Павла Мартыновича, князь Потемкин пожаловал графу чины и ордена, а потом отослал его русским посланником в Неаполь.
Екатерина Васильевна после этого еще пять лет оставалась в России.
Дело в том, что князь Потемкин не желал отпустить от себя этого «ангела во плоти».
Лишь позже, вняв мольбам больного мужа, она отправилась в Италию. Там она проводила дни в праздности, вечера — за картами, а ложась спать, слушала сказки крепостной девушки.
Болезнь графа Скавронского мешала ему вести открытый образ жизни, но графиня и не искала развлечений.
Известная художница Мари-Элизабет Виже-Лебрен, писавшая в то время ее портрет, потом вспоминала: «Высшим счастьем ее было лежать на кушетке без корсета, закутавшись в огромную черную шубу».
Бриллиантов, подаренных ей Григорием Александровичем Потемкиным, она почти не надевала. Смотря на сундуки изысканных нарядов из Парижа, она только говорила: «Для чего, для кого, зачем?»
23 ноября 1793 года граф Павел Мартынович Скавронский умер.
После смерти графа, которого она никогда не любила, Екатерина Васильевна с двумя дочерьми, Екатериной и Марией, вернулась в Санкт-Петербург, где Павел I в день коронации пожаловал ее кавалерственной дамой
[15]
.
//__ * * * __//
В Санкт-Петербурге «после многих лет унылой замкнутой жизни неожиданно для себя Екатерина Васильевна страстно влюбилась в своего ровесника — гордого видного красавца итальянского графа Юлия Липу».
Точнее, этого человека звали графом Джулио-Ренато де Литта-Висконти-Арезе. Он родился в 1763 году в Милане и принадлежал к одному из самых знатных итальянских родов, который вел свое начало от миланского дворянского рода Висконти, связанного родственными узами с герцогским семейством Франческо Сфорца, знаменитым как в истории Милана, так и всей Италии.
В 19 лет он начал военную службу, а в 1789 году прибыл в Санкт-Петербург, поступив на русскую службу в чине капитана 1-го ранга с пожалованием в генерал-майоры (26летний миланец стал тогда самым молодым генералом в Российской империи). Позднее он стал обер-камергером и шефом Кавалергардского полка, и называли его в России Юлием Помпеевичем.
В 1798 году Юлий Помпеевич Литта и 32-летняя вдова Екатерина Васильевна Скавронская поженились.
Интересно отметить, что граф был братом Лоренцо Литта (посла папы в России, ставшего кардиналом в 1801 году) и мальтийским рыцарем. Последнее означало, что при вступлении в орден он дал обет безбрачия. В результате в дело пришлось вмешаться императору Павлу I, и папа Пий VI снял с графа этот обет, что и позволило ему жениться на той, которая, по словам современника П. Ф. Карабанова, была «прекрасна собою» и имела «добрую душу и чувствительное сердце».
Графиня Екатерина Васильевна Литта обладала прекрасной фигурой, была чудно хороша и бесконечно симпатична. Французский посол в России граф де Сегюр называл ее «прелестной графиней Скавронской» и утверждал, что «ее головка могла бы служить для художников образцом головы Амура».
