— Видите белый крест там, внизу, среди скал?
— Да, вижу.
— Место ее гибели. Наш дом располагался прямо над ним. Старый семейный дом, который построил еще мой дед. Он был шахтером, работал под землей. После того, как поток разрушил дом, мама нашла место рядом со скалами, там все это и произошло. Мы с братом Джеффом обнаружили на месте дома обломки дерева, вот и сколотили этот крест.
— А кто ее нашел? Он глубоко вздохнул, потом спросил:
— Так Мэтти рассказала вам не все?
— Наверное.
— Я ее нашел. Оба молчали несколько минут. Донован облетал местность с восточной стороны Серой горы — ни дорог, ни домов, ни единого признака того, что здесь обитают люди. Он выровнял машину и заметил:
— Вон за тем хребтом единственная уцелевшая часть нашей собственности. Вода там течет в другом направлении, и долина не пострадала от загрязнений. Видите вон там, внизу, ручей? — Он развернул «сессну», чтобы ей было лучше видно.
— Да, вижу.
— Мы называли его «Желтый ручей». И я построил на берегу небольшой домик. Об этом месте знают лишь несколько человек, и они могут там укрыться. Как-нибудь вам покажу. «А вот в этом я далеко не уверена, — подумала Саманта. — Мы и без того достаточно сблизились, и, с учетом грядущей разницы в нашем материальном статусе, мне не надо бы сближаться еще больше». Однако она кивнула и вежливо ответила:
— Да, очень хотелось бы взглянуть.
— А вон там каминная труба, — сказал Донован. — Отсюда ее почти не видно, да и с земли тоже. Ни водопровода, ни электричества, спать приходится в гамаках. Построил сам, ну еще Джефф помогал.
— А где теперь ваш отец?
— Последний раз слышал, что вроде бы в Монтане, но мы не общались много лет. А вы со своим часто общаетесь?
— Думаю, да. Приземлившись в аэропорту округа Ноланд, Донован подвел машину к терминалу, но мотор выключать не стал. Вместо этого сказал:
— Теперь выходите, только осторожнее. Обойдете самолет с хвоста. А то пропеллер все еще вращается.
— А вы не выходите? — спросила Саманта, расстегивая ремень безопасности.
— Нет. Лечу в Роанок, повидаться с женой и дочкой. Вернусь завтра и сразу в контору. Саманта поднырнула под крыло. Лицо и голову обдало волной воздуха от пропеллера. Она обошла самолет с хвоста и направилась к двери. Потом остановилась, помахала Доновану рукой, тот в ответ показал ей большой палец и начал медленно выруливать на полосу. Она посмотрела, как его «сессна» поднялась в воздух, затем села в машину и поехала в Брэйди. В субботу на обед Честер приготовил легендарное чили по-техасски. Сам он никогда не бывал в Техасе (во всяком случае, не мог этого припомнить), но два года тому назад нашел этот потрясающий рецепт в Интернете. Что касается легенды, она, скорее всего, являлась плодом его воображения, но готовил он это блюдо заразительно весело и с энтузиазмом. Мэтти испекла пшеничный хлеб, Аннет принесла на десерт шоколадный торт. Саманта никогда не умела готовить, обходилась в своей маленькой квартирке лишь микроволновкой и тостером, так что ее освободили от всяких обязанностей. Честер непрерывно помешивал в котелке, добавлял специи и болтал без умолку. Ким с Адамом готовили пиццу на кухне тети Мэтти — по субботам они всегда ели пиццу. Саманта была счастлива, что находится в доме у Уаттов, что ей удалось на какое-то время вырваться от Аннет и ее ребятишек. Впрочем, к этому времени она в их глазах уже не была просто квартиросъемщицей и нянькой при детях, а повысилась до статуса их старшей сестры. Они любили ее, она тоже их любила, но начала уставать от такого общения. Аннет, похоже, устраивало, что дети просто не давали Саманте проходу. Обедать они сели на заднем дворе, за стол для пикников под развесистым кленом, листва которого горела и переливалась всеми оттенками желтого. А на земле раскинулся великолепный ковер из травы и поздних осенних цветов, которым совсем скоро предстояло исчезнуть. Как только солнце скрылось за гребнями гор, зажгли свечи. Клодель присоединилась к ним чуть позже. Мэтти завела в доме правило: за обедом никаких разговоров о работе — ни единого слова о центре, о клиентах и уж тем более о том, что имеет отношение к углю. И потому они сосредоточились на политике — Обама против Маккейна, Байден против Пэйлин. От политики плавно перешли к разговорам об экономическом кризисе, затронувшем весь мир. Новости на эту тему поступали только плохие, эксперты продолжали спорить о том, приведет ли это к значительной депрессии или только к глубокой рецессии, — но здесь все это казалось таким далеким, как какой-нибудь геноцид в Африке. Как ни странно, кризис почти не затронул Брэйди, во всяком случае, пока. И еще они с любопытством расспрашивали Саманту об оставшихся в Нью-Йорке друзьях. Вот уже в третий или четвертый раз за вечер Саманта заметила в словах и выражении лица Аннет какую-то холодность по отношению к себе. Со всеми остальными она общалась нормально, а вот с ней, Самантой, говорила чуть ли не сквозь зубы. Поначалу она не придала этому значения. И лишь к концу обеда окончательно убедилась: Аннет что-то терзает. Это показалось ей странным, поскольку никаких ссор и недоразумений между ними прежде не было. И она пришла к выводу: наверное, это имеет какое-то отношение к Доновану.
Глава 15
Проснулась Саманта под приятные звуки отдаленного перезвона церковных колоколов. В воздухе витали несколько мелодий, одни были ближе и громче, другие тише и отдаленнее, но все они ненавязчиво напоминали местному люду, что настало воскресенье и двери церквей для них открыты. Если верить электронному будильнику, было две минуты десятого, и она в очередной раз подивилось своей способности спать подолгу. Она уже подумывала о том, чтоб перевернуться на другой бок и подремать еще немного, но затем сочла, что десяти часов сна вполне достаточно. Кофе был уже готов, его аппетитный аромат плыл из другой комнаты. Она налила себе чашку, села на диван и подумала, чем бы сегодня заняться. Делать было особенно нечего, главное — избежать общения с Аннет и ее детьми. Она позвонила матери, и минут тридцать они болтали о том о сем. Карен, что было для нее характерно, интересовал только последний кризис в Министерстве юстиции, и говорила она исключительно о нем. Ее босс настаивал на проведении предварительных совещаний по поводу планов расследовать деятельность крупных банков, ипотечных брокеров и прочих жуликов с Уолл-стрит. И они займутся всем этим, как только осядет пыль, и выведут на чистую воду всех, кто ответственен за это безобразие. Беседа вскоре наскучила Саманте, но она вежливо поддакивала, сидя в пижаме, попивая кофе и слушая непрерывный перезвон колоколов. Карен мельком упомянула о том, что не мешало бы ей в ближайшем будущем съездить в Брэйди и посмотреть, как там устроена жизнь в горах, но Саманта знала — все это пустая болтовня. Мать крайне редко выезжала из округа Колумбия — слишком уж важная у нее была работа. И вот она наконец начала расспрашивать дочь о работе в Центре юридической помощи. Интересовалась и тем, надолго ли Саманта намерена там остаться. На это Саманта ответила, что уезжать пока отсюда не собирается. И вот когда колокольный перезвон смолк, она надела джинсы и вышла из дома. Машина Аннет стояла перед домом, это означало, что она с детишками предпочла обойтись без посещения церкви в этот прекрасный воскресный день. В киоске неподалеку от офиса Донована на Мейн-стрит Саманта купила «Роаноке тайме» и читала газету в пустом кафе, где заказала сандвич с беконом. После завтрака она прогулялась по улицам Брэйди; городок был маленький, много времени на это не потребовалось. Прошла мимо дюжины церквей, где, судя по забитым автостоянкам, народу было полным-полно, и пыталась вспомнить, когда последний раз заходила в церковь. Отец был не слишком набожным католиком, мать — равнодушной к религиозным отправлениям протестанткой, и Саманта росла, не испытывая привязанности ни к той, ни к другой вере. Она проходила мимо школьных зданий, столь же старинных, как и здание суда, с допотопными ящиками кондиционеров в окнах. Поздоровалась со стариками, сидевшими на террасе дома престарелых — видно, они были слишком слабы, чтоб дойти до церкви. Миновала маленькую убогую больницу и дала себе обещание, что никогда и ни за что не заболеет в Брэйди. Проходя по Мейн-стрит, она удивилась тому, как, несмотря на мировые тенденции, здесь умудряется выживать малый бизнес. Закончив экскурсию, села в машину и выехала из города. Судя по карте, федеральная трасса 119 зигзагообразно вилась по угольной стране от восточных окраин Кентукки до Западной Виргинии. Накануне Саманта видела Аппалачи с воздуха, теперь хотела посмотреть на них с дороги. Пунктом назначения она определила Чарлстон и, кроме карты да бутылки с водой, не захватила с собой ничего. Вскоре она уже оказалась в Кентукки, хотя никаких внешних изменений после пересечения границы между штатами заметно не было. Аппалачи — они и есть Аппалачи, вне зависимости от границ, установленных давным-давно. От красоты этих мест захватывало дух — обрывистые горные уступы, плавно катящиеся холмы, поросшие густыми девственными лесами; ручьи, стремнины, прорезающие глубокие долины; вопиющая бедность крохотных городков со зданиями красного кирпича и побеленными домиками и бесконечные церкви и церквушки. Большинство из них, судя по всему, баптистские, хотя вариаций тут множество, запутаться можно. Южные баптисты, общие баптисты, баптисты старой школы и баптисты-миссионеры. Как бы там ни было, но в воскресенье прихожан там было полно. Она остановилась в городке Пайкевилль, штат Кентукки, с населением семь тысяч человек, нашла кафе в центре города — там царила страшная духота — и выпила чашку кофе. Местные посетители косились на нее с любопытством, но вели себя дружелюбно. Саманта прислушивалась к их болтовне, временами не уверенная, что они говорят на том же языке, что и она, и даже усмехалась их шуткам. Неподалеку от границы с Западной Виргинией не удержалась от искушения и зашла в сельскую лавку, рекламирующую «знаменитое на весь мир вяленое мясо домашнего приготовления». Купила пакетик, откусила небольшой кусочек и тут же выбросила остатки в урну на улице. И на протяжении пятнадцати миль пила воду, чтобы избавиться от противного привкуса во рту. Она заранее решила не думать об угле — устала от разговоров на эту тему. Но уголь тут был повсюду — в тяжелых грузовиках, заполонивших дорогу, на выцветших плакатах, взывающих к объединению профсоюзов, на просвечивающих сквозь деревья участках открытых разработок и обезглавленных вершинах гор. А также в войне стикеров с надписями типа: «Любишь электричество? Люби уголь!» на одной стороне бампера и с призывом «Спасите горы!» — на другой. И еще — в крохотных музеях, посвященных истории добычи угля. Она остановилась у витрины одного из них, чтобы прочесть краткий отчет о катастрофе в долине Барк в 1961 году, когда взрыв, произошедший в шахте на большой глубине, унес жизни тридцати человек. Однако и «Друзья угля» тоже довольно агрессивно вели свою кампанию, она проезжала мимо множества их плакатов, провозглашающих: «Уголь рабочим местам». Уголь в этих краях давно стал образом и смыслом жизни, но открытая его добыча разделила людей. Согласно выложенным в Интернете исследованиям, оппоненты утверждали, что открытые разработки сокращают рабочие места, и у них находилось много сторонников. Сейчас в стране насчитывалось около восьмидесяти тысяч горняков, почти никто из них не был членом профсоюза, и половина из них трудилась на открытых разработках. А несколько десятилетий назад, до того, как начали взрывать горные вершины, шахтеров было около миллиона. Наконец она добралась до Чарлстона, столицы штата. Саманта до сих пор чувствовала себя за рулем не слишком уверенно. Она много чего узнала, но понятия не имела, куда двигаться дальше, и вдруг испугалась, что может заблудиться. Было уже почти два часа дня, время ленча прошло, пора бы возвращаться назад. Но тут совершенно случайно она свернула на стоянку перед огромным торговым центром в окружении ресторанов и заведений фастфуда. И ей отчаянно захотелось съесть бургер с жареным картофелем. Солнце давно зашло, но во всех окнах конторы Донована горел свет. Она прошла мимо нее около восьми вечера, хотела постучать, но затем решила его не беспокоить. А в девять вечера сидела за своим столом в маленьком кабинетике центра — просто потому, что не хотелось возвращаться домой. Но и здесь заняться было особенно нечем, и тогда она набрала номер его мобильника. И он ответил.
