– Фонарь… дайте мне фонарь… – попросил он, негромко, но пронзительно, и зловещее эхо разнесло по камере рычание. «Арь, арь…»
За фонарём помчался Макс. В спешке они его забыли в первой камере. Света плесени вполне хватало, уже привыкли.
Не входите… – стоя на коленях в многогранном проёме входа, Японец не пустил спутников внутрь кристалла. Он осторожно, чуть ли не священнодействуя, поставил фонарь на «порог» и… палец завис в миллиметре от сенсора включения.
Наверняка у вас в головах носятся десятки вопросов. Дам ответ на главный. Слушайте внимательно, вводную лекцию повторять не буду.
Кристаллизация – это процесс образования кристаллов из паров, растворов, расплавов, из вещества в другом кристаллическом или аморфном состоянии. Кристаллизация начинается при достижении некоторого предельного условия, например, переохлаждения жидкости или перенасыщения пара, когда практически мгновенно возникает множество мелких кристалликов – центров кристаллизации. Кристаллики растут, присоединяя атомы или молекулы из жидкости или пара. Рост граней кристалла происходит послойно, края незавершенных атомных слоёв – ступени – при росте движутся вдоль грани. Зависимость скорости роста от условий кристаллизации приводит к разнообразию форм роста и структуры кристаллов. Различаются многогранные, пластинчатые, игольчатые, скелетные, дендритные и другие формы, карандашные структуры… и так далее.
Я по-онял, – прошептал Макс. – Зеркальце – антицентр кристаллизации. Резкий мощный свет – предельное условие…
Отразившись от граней, свет сконцентрируется в зеркальце и… – эхом вторила Эллен. – Всё как в процессе кристаллизации, только с точностью наоборот. Не вовне, а внутрь.
Тест пройден, – сказал Японец. – Вводной оказалось достаточно, сами уразумели.
На этот раз события развернулись совершенно по-другому.
Зеркальце собрало отражённые сегменты света, слило их и… ответный свет оживил кристалл. Теперь люди увидели не просто неописуемую картину, они увидели картину осмысленную.
Пространство словно бы вывернулось наизнанку, и теперь внутренний объём камеры был похож на подобие объёмной звёздной карты, нарисованной в авангардистской манере современным художником.
Взгляды неизбежно приковывала самая яркая точка. Будто кристалл спроецировал сам себя в крохотную копию и разместил её в надлежащем пункте. Острый свет колол зрачки, настойчиво требуя обратить на себя внимание…
Я понял, где это. Узнаю… э-э, рисунок созвездий, – смертельно усталым голосом произнёс Проводник. – Значит, наш ДО
[5]
ещё далеко не пройден. Боюсь, вы даже не подозреваете, насколько далеко… на обычных звездолётах лететь – жизни не хватит.
Я чувствовала, что этим зелёным миром не ограничимся. Это была лишь остановка в пути… не удивлюсь, если там уже выход открылся и мы наконец выберемся из этой дырки в заднице земли. Со второй попытки мы свет правильно сконцентрировали. Хотя… похоже, опоздали. Теперь здесь пустышка. То, что нам надо, уже ускользнуло.
– Хорошенькая остановка, – проворчал Макс. – Нет чтобы сразу вспомнить про этот центр света, собравший отражения граней в одной точке и отправивший его обратно. Не сидели бы в дерьме по уши, в сотый раз перебирая собственные грехи в ожидании приёма в чистилище…
Он понятия не имел, что в это премилое местечко принимают не только на небесах.
Спустя трое суток после того, как трое несостоявшихся перекройщиков мироздания выбрались обратно в джунгли зелёные, они получили возможность изучить изнутри маленький макет упомянутых «сфер».
Они опять попали в плен к «одной из противоборствующих сторон». В этом мире постоянно воевали, так что не удивительно.
Пункт девятнадцатый
МИР: ЗЕЛЕНОЕ ЧИСТИЛИЩЕ
(дата: двадцать восьмое ноль первого – ноль пятое ноль второго тысяча сто тридцать девятого)
ОНИ
Утро выдалось на редкость туманным. Раньше Макс Эм-берг с таким туманом встречался только однажды, высоко в горах пункта Бахарден. В принципе, всё, что там с ним и его тогдашними спутниками стряслось, более или менее благополучно забылось, незачем память всякой лабудой забивать. Но только не туман. Был в Бахардене сезон дождей, но дождей как таковых они не видели, зато туман стоял страшенный. В таком тумане спокойно могли бы плавать рыбы. Он был густой, всепроникающий. И прямо там, на месте, возле самой земли он превращался в дождь, в мелкий холодный дождь, от которого невозможно было укрыться.
И вот здесь, в джунглях Ксеи, не так уж и высоко над уровнем моря, – точно такой же туманище. Действительно, сколько миров, столько и нюансов. На этот раз туман сопровождался несильным, но холодным, пронизывающим ветром. Вместе с совершенно промокшими лохмотьями, в которые трое рабов одеты, ветер изощрённо пытал их. Ко всему этому – влага расквасила грязь на телах, делая существование ещё более тошнотворным. Они не мылись более трёх недель… И постоянно пребывали в антисанитарных условиях.
И это в наше-то время, когда даже самые отсталые миры оснащены канализацией и водопроводом. Заросшие, грязные, нечесаные, в жутких обносках… истинные пленники кровожадных, диких партизан.
Обмен. Здесь это была обычная процедура, такая же торговля людьми, которая процветала века и миллениумы назад, за тем исключением, что людей здесь меняли на людей по давно установленному курсу обмена. В зависимости от «веса».
Сначала их совсем не хотели менять, даже по курсу рядовых бойцов. Их вообще не хотели видеть. Им же никак нельзя было медлить. Надо выбираться скорее.
– Раз вам этот товар не нужен, обращайтесь непосредственно в санитарно-эпидемиологический департамент правительства. Передайте, и нас выкупят, а вам комиссионные…
Их курс резко поднялся в цене, когда до покупателей дошло, что перепродажа принесёт реальную выгоду.
Несмотря на величайшее искушение, мыться, а тем более менять одежду было нельзя. Они должны были ничем не отличаться от других пленных, к которым здесь относились крайне негуманно. Сырая яма в земле, крытая решёткой из толстых ветвей, отхожее место там же, и миска отвратительной жидкой похлёбки один раз в день. Таковы условия содержания пленных. Бить их, по крайней мере, не били, что было приятным исключением из правила. И вот долгая неделя плена позади. Условия обмена утрясены, и они отправляются на невольничий рынок.
Перед отправкой Макса привели к Комраду. Предводителю отряда повстанцев, их непосредственному владельцу и тайному другу. На редкость милый человек, несмотря на то, чем ему приходилось здесь заниматься.
– Решил, вот, пожелать вам удачи, – сказал он извиняющимся тоном, – жаль, что пришлось с вами вот так…
