Где наша не пропадала… Соглашаюсь, смиренно лелея надежду, что встреча наступит раньше, чем я одряхлею от старости.
Макс живенько подхватил чемодан-сумки и зашагал прямо в воду.
Он настолько убедительно сделал вид, что намерен брести по дну океана навстречу антропоиду-трансформеру, что был остановлен приказом.
– Стойте! – рявкнул посланец Ли Флопера. – Глубина начинается почти сразу у берега.
«Маленькая победа. Обо мне заботятся!» Но секунду спустя хозяину здешней акватории всё-таки удалось заставить его вздрогнуть.
– Браво. Теперь я понимаю, чем вам удалось взять Барракуду. – Новый голос в сравнении с громкоговорительным был слаб, но раздался в непосредственной близости, и потому прогрохотал гораздо громче.
Человек появился из ниоткуда прямо за Максовой спиной. Со стороны горного склона. Откуда ожидался менее опасный зверёк.
«Счёт один – один».
Здравствуйте, – сказал мужчина, чем-то неуловимо напоминающий Форда Гонзалеса. Крепкостью очень немолодого, но стройного тела, приветливостью черт лица, пронзительным взглядом молодых, невыцветших глаз. Он мог бы назваться братом Барракуды, если бы не шоколадного оттенка кожа, присущая определённым негроидным народам. – Я не ждал вас, но рад собеседнику.
Здравствуйте. Господин Флопер, я привёз вам привет от господина Гонзалеса.
– Как у него дела?
– Честно говоря, я его не настолько хорошо знаю, чтобы проявить осведомлённость.
– Понятно. Но тем не менее он вас рекомендовал…
Да, конечно. Вот письмо. – Макс протянул измятый конверт. – Извиняюсь, немножко попортилось…
Ничего страшного. – Старик взял архаичное письмо, написанное от руки на бумаге, и небрежно сунул его в карман кожаной куртки; конверт окончательно утратил прямоугольную форму.
В сумке коробка сигар для вас. Смею надеяться, что они хороши. Сам я не курю и не разбираюсь. Я больше по части кофе.
Форд всегда отличался завидной терпимостью. Передать мне сигары, при его-то ненависти к вдыханию дыма…
Ли Флопер говорил очень тихо, но Макс отчётливо слышал его. Ни прибой, ни звуки леса, ни шум ветра не могли заглушить Хозяина. Словно природа тоже признавала его приоритет.
Господин Флопер махнул рукой в сторону океана, и Макс боковым зрением отметил, что консоль начала вдвигаться обратно в голову трансформера. Человек на консоли помахал рукой в ответ.
– Идёмте, Макс Отто. – Ли Флопер развернулся, преспокойно подставив гостю спину, и сделал несколько шагов к зарослям.
Далеко в лес забираться не пришлось. Мутная «рамка» наведённого, поддерживаемого дистанционно (уйма энергии на поддержание!) мультипрохода обнаружилась в двух шагах от песка, за стволом здоровенной пальмы.
С вашего разрешения нарушу правила учтивости и пойду первым, – сказал хозяин. – С той стороны на вход нацелен десяток стволов. Боюсь, узрев не меня…
Я мог бы на вас прямо здесь покуситься, – буркнул Макс. – Если б за этим явился.
Я это понимаю. Но мои слуги не так хорошо разбираются в людях. Столько трудов стоило уговорить отпустить меня сюда в одиночку…
Ага. Можно подумать, со стороны моря за нами не следит десяток стволов…
Арчи – просто охранник. Он бродит вокруг острова туда-сюда. Ему нравится.
Арчи – это оператор или трансфор?
– Они тёзки. Поспешим, какао стынет. Я приглашаю вас к завтраку.
Стволов по ту сторону было меньше десятка, но не намного. Восемь. Здоровенные, с Макса ростом и соответствующей комплекции чернокожие, как на подбор, парни. С одинаковыми физиономиями потомственных не то киллеров, не то телохранов.
Фигуристая блондинка в бикини, обнаружившаяся в том же помещении, по контрасту выглядела белоснежной, хотя кожа её основательно загорела. Субтропики способствуют образованию «ровного и золотистого» без всяких облучателей.
Мы будем завтракать в английской гостиной, – сказал ей Ли Флопер. – Предупреди гостью.
Слушаюсь, Хозяин, – кивнула девушка и упорхнула из помещения, интерьированного сугубо функционально; на гараж похоже, но флайеров нет.
В голосе секретарши Макс вновь услышал заглавную букву в начале слова «хозяин».
С чемоданом и сумкой одежды Макс расстался преспокойно, малую сумку с компутом не отдал, повесил на плечо. Один из сторожевых псов дёрнулся было проверить, обхлопать Макса, но хозяин жестом отогнал его.
По дороге сквозь анфиладу почти пустых, классического древне-японского стиля комнат (за окнами, тянувшимися по одну сторону, буйствовала сочная зелень, истыканная яркими цветками) они с Ли Флопером непринуждённо пообщались. Шли не спеша, так что сказано было немало. Макс без прикрас обрисовал цепь обстоятельств, в итоге приведшую к его появлению здесь. Жизнь убегает, время не ждёт, злоупотреблять гостеприимством невежливо… чего тянуть кота за хвост.
Изложив предысторию, гость без обиняков (пан или пропал!) задал вопрос. Ради этой секунды он сюда бесцеремонно «припёрся», перешагивая сквозь космическую бездну.
Ли Флопер молчал две комнаты подряд, затем остановился и, не глядя на гостя, произнёс:
– В мироздании нет ничего дороже информации. Каждый из нас, бывших друзей пиэкстсрититу, – привычно произнесено, одним словом, – толково распорядился тем, что рассказывали проводницы и проводники. Это наш капитал. Он позволил нам достичь определённых вершин. Но… – поиск формулировки затянулся на целую минуту. – Вся следующая жизнь понадобилась мне, чтобы поверить сказанному Ахн, моей проводницей. Я завладел массой денег и власти, чтобы в итоге узнать, что деньги в частности и власть вообще – лишь иллюзии свободы… По вашему лицу вижу, что мелькнула мысль: ага, можно что угодно болтать о деньгах, когда на счетах триллиарды… Вопрос: за какую цену можно купить свежесть восприятия, присущую юности? Мгновения неповторимости… Когда ежедневно, еженощно что-нибудь впервые в жизни испытывается, когда острота ощущений, не превра-щённая в рутину, дарует непрерывное наслаждение жизнью… Где, в каком магазине продаются эти мгновения?.. Знаете, за все мои деньги я не могу купить свободу. Ощущение свободы сохраняется даже у некоторых закованных в кандалы узников темниц, и они его не за деньги покупали. Деньги… деньги могут превратиться в кандалы более крепкие, чем сработанные из венгастали. Заполучив их, невероятно тяжело отказаться от них, отдать… И власть. С властью не всё так однозначно, но обладание ею также не дарует свободу… Вся жизнь ушла на осознание, что никакой, даже высочайший статус не способен дать человеку защиту от двух врагов. Внешнего и внутреннего. То есть оба они – одновременно и внешние и внутренние. У человека множество врагов, но истинную опасность представляют только эти… Это всё, что я могу вам сказать. Если вы приехали за чем-то большим, то напрасно.
– Один из них наверняка неотвратимость смерти… а второй, сэр? Неумолимость времени, надо полагать?
