Закончив церемонию раздевания, она взяла мою сумочку и, не спросив разрешения, перетряхнула ее содержимое, выбрав из принесенных реликвий веер. Лиана торжественно взяла его в руки и предъявила мне как предмет культа, будто ее интересовало мое мнение. Но поскольку я стояла как вкопанная, не произнося ни слова, она принялась тереть ручку веера о свою киску, погружая ее в промежность. После интенсивных движений у меня на глазах случилось такое, чего Лиана уж точно не могла симулировать: ручка веера заблестела от выделившейся из влагалища влаги, показывая возбуждение девушки.
– Возьми ее и облизывай, – глубоким, завораживающим голосом велела она, протягивая мне веер.
Я послушалась, сначала осторожно, а потом все с большим рвением принявшись лизать ручку, словно то была головка самого восхитительного члена. Чтобы подбодрить меня, она вытянула вперед руки и положила их мне на плечи. Ее длинные, шелковые, сказочно нежные ладони легли на мою кожу, как листья спокойно опускаются на речную гладь в безветренную погоду. Она стала гладить меня так мягко, так безумно ласково, потом быстрыми пальчиками пробежалась по плечам, по шее, погладила груди, опустилась ниже, к животу. Наконец, ее пальцы обнаружили мой покрытый пушком лобок и поиграли с кудряшками, она взъерошила их ладонью и после этого средними пальцами обеих рук стала поглаживать край вульвы. Убедившись, что я не проявляю беспокойства и покорна ее манипуляциям, Лиана отважилась на более смелые действия. Забрав у меня веер, она опустилась на колени, левой рукой крепко обняла меня за талию, а правой медленно втиснула лакированную ручку во влагалище. У меня невольно подкосились колени, я чуть не рухнула, но Лиана крепко держала меня рукой за талию, а другой точкой опоры стала эбеновая ручка, погруженная в мое чрево, только поэтому мне удалось устоять на ногах. С каждым вздохом веер входил в мой живот все глубже и глубже, как кол, отчего я испытывала мрачное удовольствие.
По размеру этот предмет соответствовал мужскому члену. Однако у меня возникали совершенно новые ощущения в связи с тем, что он был очень твердым и жестким, он входил в меня, властно раздвигая нежную ткань влагалища. При этом мне не было больно и я не чувствовала себя разорванной на части, но я смирилась, покорилась, я безоговорочно сдалась, утратив волю. Меня немного смущало только то, что такой простой предмет, да еще в руках столь очаровательной женщины, доставляет мне удовольствие. Я согнула колени, стараясь погрузить его в себя как можно глубже, чтобы понять, до каких непостижимых пределов мое чрево сможет вместить эту штуковину.
– Теперь пойдем.
Даже не подумав вынуть из меня веер, она бережно повела меня к кровати, покрытой только одной белой простыней. С чрезвычайной осторожностью, как будто я – не я, а хрупкий цветочек, Лиана уложила меня на спину, чтобы ни в коем случае не дотронуться до веера, ручка которого во мне могла что-нибудь там повредить.
Я понимала, что в этой позе еще больше подчинялась ей, отдавалась на ее милость, но я больше не в состоянии была ни думать, ни сопротивляться, я смирилась и погрузилась в нежное безумство. Такое дивно нежное…
Соня упражняется пальцами в своей киске. В темноте раздается женский крик, там девушка кричит в экстазе. Незнакомая молодая женщина с устрашающе большим бюстом, которую я видела пару дней назад в метро, похотливо гладит свои прелести. В помутненном сознании мелькают картинки, карусель запечатленных памятью снимков, на которых на авансцене оказываются только женщины, производя на меня впечатление, с которым раньше я не сталкивалась. Ни разу в жизни я пальцем не прикоснулась ни к одной из них, и вот теперь они выстроились в ряд, предлагая мне восхищаться ими. Я начала испытывать к ним влечение, я их возжелала, и теперь все они, посредством деликатных манипуляций нежных ручек Лианы, обладали мною.
– Быстрее, – умоляла я ее, слыша свой голос как бы со стороны и не узнавая его. – Давай быстрее, еще быстрей!
Она засовывала и вынимала из влагалища веер регулярными движениями, неустанно, как поршень. Трудно было ожидать от ее хрупкой с виду фигуры такую неутомимую энергию. Через полуоткрытые веки я видела, как она жмурится от удовольствия и кусает губы белыми зубами, дрожа от возбуждения. Все ее существо было обращено ко мне, к моей распахнутой промежности. Она усердно трудилась, терзая мою киску до тех пор, пока не наступил долгожданный оргазм.
Он зародился где-то под пупком, как ком наслаждения, и медленно прокатился, постепенно набухая, давя по пути своей тяжестью все органы внизу живота. Ненадолго задержался около входа в матку, разбух еще больше и с силой обрушился на влажный проход, увлекая все за собой, как девятый вал, заставив содрогнуться от наивысшего наслаждения каждый миллиметр моего лона, заставив его возопить от восторга. У меня действительно было такое чувство, что мой крик вырвался не из горла, а оттуда, снизу, исходя из удовлетворенного чрева. В это мгновение, в высшей точке ошеломляющего блаженства, я не различала, откуда доносится радостный вопль.
– Хорошо, – с ученым видом подтвердила она. – Твоя вагина испытала оргазм.
Так и есть. Разлившееся наслаждение было таким сильным, что, когда она резко вынула оттуда веер, я вскрикнула от боли. Мне показалось, вместе с ним из меня выдернули все внутренности.
Луи назвал себя проявителем. Кто спорит. Но открыв в себе доселе неизведанные стороны сексуальности, я чувствовала себя опустошенной, измученной и совершенно неудовлетворенной. Я, как ребенок в надежде на обещанный десерт, думала, что для меня припрятано еще кое-что, ни минуты не сомневаясь, что вот-вот мне это подадут. В принципе, я была уверена и в его силах, и в своих возможностях принять то, что он предложит. Страх теперь исчез, стыд пропал, чувства проснулись. С каждым новым свиданием мне открывались новые стороны чувственности, во мне зарождалась новая женщина, которую мои принципы, мое воспитание, а более всего – невежество до сих пор хранили под замком. Только теперь она заявила о себе, освободилась, каждый оттенок ее сексуальности заиграл по-своему, проявляя особенные фантазии. Я теперь испытывала оргазм не только как Прекрасная Отеро, но так же, как Мария, Жозефина или Лола.
Я все еще нежилась на постели с закрытыми глазами, когда услышала, что дверь открылась и захлопнулась опять. Это Лиана ушла, не попрощавшись. Я осталась одна на мягких простынях, только мое тело, утомленное плотскими утехами, и неутомимое фортепиано – то ли мазурка, то ли полонез, – чтобы убаюкать и заглушить последние отголоски страсти.
Я подумала, что они несправедливо со мной обошлись – зачем-то оставили одну, совершенно неудовлетворенную, охваченную нерастраченными чувствами. Никто и ничто не могло меня теперь успокоить и ублажить, только он. Я вожделела Луи. Я хотела, чтобы он был со мной. Сейчас же. Пусть я стану для него только эпизодом, обычной хотелкой в длинном списке его побед. Если бы он хоть раз мной овладел, я, возможно, смогла бы покончить со своими чувствами, оставить в прошлом пленяющий запах его одеколона, неистовый взгляд, ямочку на правой щеке, а главное – я смогла бы отделаться от ощущения, безусловно, ложного, которое сама себе внушила, что он сконцентрировал во мне всевозможные сексуальные притязания разных женщин, сделав из меня единственной средоточие чувственного наслаждения, универсальный и унифицированный механизм, подчиненный только ему. Я, наконец, перестану жить глупыми ненужными фантазиями, и Луи будет для меня просто любовником, каких много.
