Вдруг из толпы выделяется чья-то фигура и направляется в мою сторону. Стройная, мускулистая, подтянутая. Я не могу оторвать от нее взгляд. Мне кажется, я узнаю каждый контур, каждый изгиб, каждую выпуклость скульптурно очерченного торса. Я не решаюсь поднять глаза. Я так боюсь его узнать… Но по мере того как он приближается ко мне, призрак Луи рассеивается. Этот мужчина был субтильным метисом, просто в полумраке его тело казалось более плотным и крепким. Он проходит мимо, а я не пойму, какие чувства преобладают в душе – облегчение или разочарование.
Я не пойму, какой смысл кроется в новом этапе наших отношений. Зачем Луи заставляет меня смотреть на это? Я нахожу только один возможный ответ: он хочет, чтобы я познала естественную красоту отношений, без прикрас, без запретных тем и барьеров, насладилась видом раскованных объятий, иногда чисто случайных, иногда горячих и страстных, но всегда – ярких, свободных и чистых, без примеси фальши. Здесь нет ни богатых, ни бедных; ни красавцев, ни уродов; ни льстецов, ни угодников. Нет слишком маленьких или слишком толстых пенисов. Только алчные задницы и изголодавшие члены, которые ищут друг друга. Эрогенные зоны, ликующие от случайных соприкосновений одних с другими, одних в других, не называя имен. Только влечение и ничего больше.
– Возьми, это – тебе.
Появляется мой проводник и протягивает мне годмише, искусственный фаллос нереально большого размера. Я представить себе не могу, как засуну в себя такую штуку. Еще меньше мне хочется делать это перед всеми, какими бы озабоченными они ни были. Тогда я встаю спиной к стене, раздвигаю ноги не больше, чем нужно, и ввожу два пальца к себе во влагалище, истекающее соком. Я даже не припомню, когда там выделялось столько влаги. Вагина принимает их внутрь, как хищная пасть. Движение таза туда-сюда, наподобие маятника, медленное и плавное, но, тем не менее, вполне достаточное, чтобы засунуть пальцы так глубоко, чтобы коснуться самого дна, где находится зона наслаждения. Мои стоны и вздохи сливаются с учащенным дыханием мужчин. Я – их дива, я – их солистка, я – их дирижер. И когда наконец я испускаю единственный, но долгий жалобный вопль, сквозь полуопущенные ресницы вижу, как блестят напряженные пенисы. Могла бы поклясться, что крики мужчин звучат как аплодисменты мне в ответ.
До сих пор неведомое, я его познала.
(Рукописные заметки от 15/06/2009, написано моей рукой.)
33
15 июня 2009 года
Я пришла поздно, а Соня – очень рано, как я полагаю, потому что, когда я вернулась накануне, вилла оказалась пуста, а машины у ворот не было. Наверное, подруге надоело разбирать старые фотографии, она все бросила и пустилась на поиски приключений, соответствующих ее привычкам. Мне пришлось оставить открытыми калитку и дверь, чтобы Соня могла войти в дом. Я не слышала, как она подъехала, припарковала машину, скрипнула калиткой, поднялась на второй этаж и легла. Я к тому времени уже спала без задних ног.
Двадцать один пропущенный вызов и семь сообщений – доложил мне экран мобильника, когда я встала с постели. Я была удивлена тому, что Дэвид собственной персоной не отправился меня искать. Или не послал вместо себя по моему следу кого-нибудь из своих приближенных. Хотя, кто знает: Арман ведь мог и не раскрыть ему секрета. Но если подумать, то сегодня – понедельник, начало недели, а значит, в ежедневнике Дэвида, как обычно, каждая минута расписана и каждая строчка заполнена каким-то важным делом. Он не может себе позволить пренебречь обязанностями патрона. Конечно, ему не доставило большого удовольствия то, что его невеста сделала ноги накануне свадьбы, но это – мелочь вроде камушка, попавшего в ботинок, по сравнению с эпохальными событиями и судьбоносными встречами, которые запланированы у него на этот день.
– Привет, подружка, – кивнула я Соне, увидев ее в старенькой майке и поношенных штанах. Каштановые кудри подруги рассыпались по плечам и закрывали пол-лица. Видок у нее был еще тот: помятая, с синими кругами под глазами. Ночь, похоже, выдалась долгой, бурной, с обильными возлияниями и… излияниями также. Учитывая ее характер, все опции следовало считать возможными.
– Привет, только не шуми!
Она держалась за голову обеими руками, прикрыв уши ладонями.
– Ну что? Тяжелая ночь?
– Хм, я видала и потяжелее, – хмыкнула она, довольная непристойным подтекстом получившегося каламбура. – Но, в целом, неплохо.
Я поддержала шутку, замахав руками, разыгрывая недотрогу:
– Только ничего не рассказывай! Умоляю, не надо мне ничего рассказывать!
– Да, собственно, я и не в состоянии…
– Может, позавтракаем?
– Точно! А то помрем.
Вчерашняя непогода уступила место сияющему от яркого солнца утру. Прозрачно-голубое небо сопровождало нас по дороге в центр города, где на берегу моря мы нашли подходящее кафе с открытой верандой под навесом. Посетителей было немного. Любезный официант, пухленький и молоденький, почти мальчик, всячески демонстрировал свою радость от того, что обслуживает двух очаровательных дам, «таких изысканных и милых». Он принес нам меню, мы выбрали две порции крепкого кофе, булки с отличным маслом и конфитюром, свежевыжатый апельсиновый сок и еще бутылку сока решили взять с собой.
Может ли мужчина, в котором все вызывает отвращение, пробудить в нас непреодолимое сексуальное влечение? Изучению этой темы посвящены передовицы всех эротических газет в текущем сезоне. Одна популярная журналистка и писательница, ярая феминистка, только что выпустила книгу, в которой подробно описала свой бурный роман с бывшим известным политиком, попавшим под суд двумя годами ранее по обвинению в преступлении против нравственности. Она рассказала о высоких чувствах к этому человеку, на двадцать лет ее старше, общеизвестному развратнику, называя его не иначе как «скотина» или «боров». Во всех средствах массовой информации постоянно говорилось о его аморальных подвигах, он и сам не отрицал – видимо, смирился – своей склонности к сексуальной распущенности, что не могло не ускорить закат его профессиональной карьеры. Но то, что она выставила напоказ возвышенные чувства к этому грязному типу, приводит в негодование, возмущает и… внушает восторг.
Читая в газетах дебаты по поводу скандального произведения, я задавала себе вопрос: а не попала ли я сама под действие подобного обаяния? Не в том смысле, что меня привлекают мерзавцы или мужчины с подмоченной репутацией, но я не могла не отметить, что мое юное тело и душа тяготеют к мужчинам гораздо старше меня.
Легко можно было бы объяснить это влечение поиском отца, которого мне недоставало с самого детства и которого я невольно хотела заменить кем-либо подобным. Но имелось еще кое-что в этом выраженном влечении, более грубое, более животное: суровое волосатое тело, загорелый член с отполированной от времени головкой, тяжелая мошонка в моей ладони, резкий мускусный запах – обожаю подобные атрибуты старого павиана. Никогда бы не променяла их на розовую свежесть и неопытность молодого шимпанзе. Чтобы мне нравиться, мужское тело не обязано быть изнеженным, пригодным только для утонченных ласк. Оно должно быть жестким, шероховатым и грубым, способным содрать с меня кожу. Я давно заметила, что и сперма у таких мужчин более клейкая и густая, пусть ее даже не так много. Мне это нравится.
