– Какая идея?
Вот, еще проблема: зачем задавать вопросы, на которые ты заранее знаешь ответ?
– Идея о «Ночных Красавицах», конечно!
А вот и решение: потому что ответ, прозвучавший из чужих уст, ранит больнее. Слова, произнесенные другими, они как бритва; мы же вытягиваем себе жилы в наивных поисках правды, а их слова действуют в лоб, от них не убежать.
– Я ничего не понимаю, – встрепенулась Соня. – Какое отношение это имеет к его бывшей?
– Видите ли, Дэвид не может жить один. Но он не мог себе позволить еще раз завязать серьезные отношения, которые привели бы к краху, как получилось с Авророй. Дэвид устал от истерик, от сумасшедших выходок…
– И тогда он придумал агентство в качестве грандиозного кастинга, – тихо сказала я, глубоко вздохнув.
Соня все поняла и больше не задавала вопросов. Ребекка тоже не стала возвращаться к этой теме, сидя с прямой спиной на краешке дивана, мысленно продолжая, видимо, вспоминать былое. Я же, ошеломленная открытием, сжалась в комок.
– А он не думал о том, что и на его плечах лежит вина за происшедшее?
– Дэвид не из тех, кто предъявляет к себе претензии.
Тут я с ней согласилась. Теперь все приобрело новый смысл. Все события, происшедшие в последнее время, все, что я собрала по крупицам, выстроилось в новом порядке, заняв свое место, и картина, в общем, сложилась достаточно ясная. Как только он меня нашел и решил, что я достойна занять место Авроры, надобность в агентстве, служившем ему прикрытием для бесконечных поисков, отпала сама собой.
Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки, я спросила:
– А почему он доверил эту миссию именно вам?
– В то время я осталась без работы. К тому же, думаю, Луи чувствовал себя виноватым передо мной, так как в очередной раз ушел к другой…
Она чувствовала и себя отчасти виноватой, почти извиняясь за то, что оказалась не на высоте и не оправдала ожиданий старшего брата.
– Однако вы все равно не имели права, – резко напомнила ей Соня.
– Конечно, но я поняла это позже. К тому же на тот момент мои предыдущие связи обеспечили мне солидную клиентуру.
Она подтвердила мои прежние предположения, скользнув взглядом по экспонатам, выставленным на полках в личном музее.
– Полагаю, все-таки это был блеф. Немногие пошли по вашим стопам.
– Ну, не скажите. Ведь всем управлял Дэвид, – возразила она, вздохнув.
Иначе говоря, с предварительными намерениями или по обстоятельствам, но агентство, как и любой другой филиал или фирма группы Барле, должно было вписаться в общий перечень предприятий и приносить доход.
Но вся эта хорошо продуманная затея содержала в себе явное противоречие, и оно не давало мне покоя:
– Скажите, неужели вам понадобилось целых семнадцать лет, чтобы обнаружить среди многих такую девушку, как я? И вы никого не смогли найти за это время?
Я-то считала себя вполне обычной девушкой, что во мне особенного? Сколько за эти годы таких, как я, прошли кастинг, организованный по приказу Дэвида? Наверное, длиннющая вереница хорошеньких, свеженьких, готовых на все, лишь бы получить свою роль.
– Не смогли, – сказала она, не сморгнув на этот раз. – Я же вам говорила уже: Дэвид – очень требовательный ко всему. Тем более он привередлив по отношению к женщинам, с которыми проводит время. А представьте, если речь идет о будущей жене!
– Если уж он хотел подобрать для себя идеальный вариант, мог бы заглянуть на сайт знакомств, – Соня пришла мне на выручку. – Там можно искать, закладывая тысячи критериев, какие хотите. И, уж поверьте, кандидаток, которые стремятся выйти замуж, на таком сайте предостаточно.
– Хочу тебе также напомнить, что Дэвид привлекает к себе взоры многих женщин, их гораздо больше, чем он может уложить к себе в постель. Но в наше время сайтов знакомств еще не существовало.
Я снесла удар и глазом не моргнув. Зачем напоминать об очевидном? Мне ли не знать, что человек, за которого я намереваюсь выйти замуж, один из самых завидных женихов во Франции, а может быть, и во всей Европе. Хотя мне трудно, конечно, оценить, насколько его слава выходит за пределы страны.
Ребекка поставила пустую чашку на журнальный столик, откинула со лба непослушную прядь высветленных волос, словно призывая к порядку:
– В любом случае, проблемы в другом…
– Но это же просто смешно! – взорвалась я. – Что во мне такого исключительного?
Она посмотрела на меня мягким взглядом, полным нежности и сострадания, как и в тот раз, во время нашей предыдущей встречи.
– Ну, скажем… Скажем, это комплекс причин, – уклончиво произнесла она, пытаясь увернуться от ответа. – В двух словах и не объяснишь.
– Необязательно – в двух, можно больше, – заметила Соня. – Рассказывайте! Мы не торопимся.
Ребекка загадочно улыбнулась и кинула на меня взгляд, в котором я прочитала ее нежелание брать на себя ответственность вводить меня в курс дела, она предпочла бы переложить эту обязанность на других. Я не ошиблась, потому что она, демонстративно отвернувшись от Сони, как будто та – пустое место, добавила, обращаясь только ко мне:
– Думаю, пусть лучше они сами тебе все скажут…
От меня не ускользнул двойной смысл ее слов: с одной стороны, Ребекка подтвердила, что ответ ей известен, а с другой – призналась, что его даст не она, а другие. Но она могла бы заявить: «Тебе об этом расскажет Дэвид», однако почему-то предпочла связать двух братьев одной тайной. Неразлучных навеки.
Мой телефон в сумочке дал о себе знать. Я почувствовала вибрацию. Кто-то настойчиво звонил, не оставляя надежду, что я отвечу. Обидно, что в критический момент я кому-то понадобилась так срочно.
– Да? Слушаю, – бросила я сухо.
Звонок поступил от неизвестного абонента. Я не допускала мысли, что в столь ранний час и тем более так настойчиво меня могут беспокоить какие-нибудь маркетинговые службы, социологические опросы или рекламные кампании.
– Анабель?
Этот голос. Он был мне знаком. Я запомнила этот характерный акцент и мягкий тембр. За профессиональной отстраненностью и сухим деловым тоном я не могла не услышать драматическую ноту. Что-то случилось, какая-то беда.
– Да… Это я.
– Людовик Пулэн. Мне, право, неловко вас беспокоить так рано. Я вас не разбудил?
Скажите мне, что вы ошиблись номером, доктор Пулэн. Расскажите о том, какое действие произвели лекарства, которые вы назначили маме накануне. О чем угодно говорите, только не называйте истинную причину этого раннего звонка. Даже еще не озвученная, она уже вытекала из телефонной трубки, как яд.
Слова вонзились в меня, не затронув чувств, не вызвав никаких эмоций. Я даже не могла заплакать, только искала дрожащей рукой в своей сумочке с вензелем в виде двух переплетенных букв что-то, не зная, как его назвать и зачем оно мне нужно. Случайно я выронила на пол фотографию, украденную на вилле «Рош Брюн». Она упала изображением вниз.
