Потом я развернула карточки из плотной бумаги и, к удивлению своему, обнаружила, что в них содержались два совершенно разных приказания. Я поначалу озадачилась, но скоро поняла, что у Луи больше не было надобности убеждать меня прийти. Он и так знал, что я приду в назначенный час. И раз уж не было нужды тратить время на уговоры, то почему бы не убить двух зайцев одним махом? Перейти на ускоренную программу.
4 – СВОЕМУ ПОВЕЛИТЕЛЮ ТЫ ПОКОРИШЬСЯ.
И потом еще одно, содержащее под доброжелательным с виду посланием скрытую угрозу:
5 – ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ, ТЫ УСЛЫШИШЬ ЕГО.
Что я могла знать о своих желаниях? Если уловка Луи заключалась в том, чтобы пробудить во мне желания, стертые временем, и приглушенные чувства – он же сам мне сказал, что он – проявитель, – то я не была уверена, что мне хочется вытаскивать их наружу. Что они стоят, эти секунды наслаждения, мгновения чувственного экстаза, острые, жгучие, но по природе своей скоротечные, по сравнению с огромным полем материального благополучия, обеспеченным Дэвидом Барле.
Я решила до поры до времени не нарушать обманчивого безмолвия этого послания. Пока мне все равно не удастся его понять. Если в истории, рассказанной старшим братом, все – правда, как он утверждал, то выходит, что Дэвид – лишь обыкновенный притворщик и лжец. Он был первой жертвой помешательства Авроры, но в то же время стал и ее палачом. Я представила себе, как с тех пор Дэвид неизменно живет под гнетом стыда и позора, ведь годы не в силах избавить его от постоянных душевных терзаний и время не может облегчить тяжкий груз вины за те давние события. Я стала для него чистым, незапятнанным островком свежей земли с девственным лесом, где он смог бы наконец смело идти по жизни, не боясь заблудиться. Стремлением не трогать страшные воспоминания в какой-то мере и объяснялось молчание и нежелание говорить на эту тему, хотя со стороны его поведение казалось пугающе непонятным.
Зайдя на кухню, я приготовила себе немного перекусить. Синус и Косинус у моих ног выпрашивали подачки, вставая на задние лапки, я их угостила, и они, довольные, пошли по своим делам. А я заперлась в спальне и вынула из ящика с нижним бельем все сокровища, подаренные мне Луи в последние дни: загадочный ключ, английскую плетку, мистическое яйцо, один вид которого вызвал непроизвольные судороги внизу живота, ожерелье Паивы, а также заколку для волос. Конечно, это – подарок от Дэвида, он за нее заплатил, но выбирал-то ее Луи! Я подержала в руках каждую вещицу, поворачивая и разглядывая ее со всех сторон, восхищаясь нежностью одной, искусной ювелирной отделкой – другой. Твердые и мягкие, пластичные и крепкие, ажурные и непроницаемые – вся коллекция представляла собой очень необычный набор предметов, бесполезное барахло, отражающее переменчивый характер того, кто их выбирал для меня. Но все вместе они содержали скрытый подтекст. Впрочем, если бы я не решилась воспользоваться ими, эта эротическая коллекция ничего бы не стоила. Хитроумная мозаика собралась у меня с единственной целью: сделать из меня актрису, воплощающую на сцене плотские утехи, и чтобы эти неодушевленные предметы стали моими живыми партнерами.
Для меня оставалось загадкой, почему никакой материальный предмет не был вложен в конверт с приглашением, как в предыдущих случаях? Может, меня будет ждать на месте какой-нибудь оригинальный сюрприз? Или я сама должна придумать себе что-то, воплощающее мою обновленную сущность? Мне достаточно было посмотреть на себя в зеркало, стоящее на ножках в углу нашей спальни, чтобы убедиться в том, что я изменилась. Причем окончательно и бесповоротно. Я перестала быть «хотелкой», однако еще меньше походила на бездушный предмет типа мебели, только податливый и послушный, который Дэвид собирался формировать на свой вкус и по своему усмотрению. Но если я не поддамся на сладкие посулы, не дам себе соскользнуть в сказочно удобный мир роскоши, который он так усердно старался создать для меня, – шикарный дом, дорогие платья, предстоящая свадьба по высшему разряду, – тогда что еще удерживает меня здесь? Какая часть моей души склонна принять эту жизнь в стиле люкс? Разве что скромная девушка из Нантерра, которая все еще жила во мне, могла бы согласиться на такое. А новая Эль, вылупившаяся из скорлупы по воле Луи в ходе тайных свиданий, она-то к чему склонялась? Что искала? Знала ли она сама об этом? В каком номере «Отеля де Шарм» ей откроется эта тайна?
Я оказалась перед входом в гостиницу за пару минут до назначенного часа, не имея при себе ни каких-либо вещественных знаков, ни намеков на предстоящие события.
Я вошла в холл, даже не взглянув в сторону стойки, за которой месье Жак занимался какой-то писаниной, и не сказала ему ни слова. После нашей недавней стычки я вряд ли могла рассчитывать на помощь с его стороны, поэтому проскользнула сразу к лифту.
– Добрый вечер, мадемуазель!
То был Исиам, и я искренне обрадовалась его лучезарной улыбке. Он захлопал своими длинными ресницами часто-часто, это свидетельствовало о том, что и он был мне рад. Мне больше не хотелось знать, действительно ли он работает на Луи. Какая разница? Мне нравилось думать, что этот мальчик ни в чем не замешан, пусть останется невинным в моих глазах, хотя он мне симпатичен несмотря ни на что.
– Добрый вечер, Исиам! Вы отведете меня в нужный номер?
– Конечно! А в какой?
Он широко улыбнулся, показывая всем своим видом, что приглашает меня к игре.
– Ну, что вам ответить… Думается мне, вы сами знаете. Так ведь?
– Конечно, но вы должны мне сказать!
Ах, вот как он ставит вопрос…
– Ну ладно. Давай посмотрим, что у меня есть: ключ, старый, ржавый ключ с зазубринами, которым можно открыть какую-нибудь дверь…
– Какую-нибудь дверь, – повторил он, с удовольствием включившись в игру. – Значит, никакую.
– Хм, колье уже было, яйцо – тоже… Но у меня есть еще заколка для волос.
– А вы уверены, что этот аксессуар из вашей коллекции?
– Нет… Наверное, вы правы. Но в таком случае у меня в запасе осталась… только плетка!
Мальчик радостно подмигнул мне и заулыбался.
– Ну вот! Это – как раз то, что нужно!
– Плетка… – задумчиво повторила я.
И кто же из наших знаменитых куртизанок пользовался этой игрушкой? Я пыталась вспомнить тех, чьи имена дали названия номерам в отеле, но мне ничего не приходило на ум. Вдруг я заметила за его спиной афишу в стиле ретро…
Исиам, обратив внимание на то, что я смотрю не на него, а куда-то в сторону, проследил за направлением моего взгляда и обернулся. На стене в рамочке висел постер, на котором был воспроизведен старинный плакат, запечатлевший испанскую танцовщицу. В одной руке она держала веер, в другой – плетку, видимо, чтобы подчеркнуть воинственный вид и готовность к решительным действиям. Мне теперь оставалось только прочитать имя этой таинственно-мрачной красавицы: Лола Монтез.
– Лола Монтез? – удивленно произнесла я, сделав упор на звук «з» в конце слова. – Разве нужно говорить не «Монтес»?
