– Замечательно! Такой поворот мне позволит впихнуть сюжет, который однажды состряпал Луи. Я плохо себе представляла, как тему о проститутках совместить с разговором о летнем отдыхе, но в любом случае твоя передача от этого выиграет.
Я изобразила улыбку, а про себя подумала: как легко, оказывается, выстрелить себе в ногу.
– Ты уверена? Меня лично эта тема немного раздражает…
– Почему? – Мой протест заставил ее иронически усмехнуться. – Наверное, из женской солидарности? Вот уж не знала, что в тебе сидит ярая феминистка.
– Да, есть немного. И потом, мне кажется, такой сюжет замарает остальные темы. Я знаю, что Луи относит это социальное явление к аспектам современной культуры, но хотелось бы избежать разговора о нем хотя бы в первом выпуске! Не хочется начинать с такой пакости.
– Согласна. Но, тем не менее, я вижу в нем большой плюс.
– Плюс только в том, что он уже готов? – вздохнула я с сожалением.
– Точно. И вот еще: его сняли за счет тайных фондов Луи Барле. Никто и знать не знает, а у нас – десять процентов, как минимум, экономии бюджета на пилотный проект.
– Это что, так важно?
– Если нам придется отстаивать свои интересы, а показатели телесмотрения будут невысоки, данный факт может стать решающим.
– Понятно. А есть опасения, что мы не соберем аудиторию?
– Я почти уверена. Никто никогда не видел, чтобы передача, подготовленная на скорую руку, без предварительного анонса, сразу попала в цель. Поэтому, если маленький каприз Луи позволит нам доказать, что хоть мы и не собрали всю страну перед экранами, зато, по крайней мере, обходимся в меньшую сумму, чем остальные… Я первая крикну: «Берем!»
Я не нашла аргументов, чтобы возразить ей. Значит, репортаж о хотелках займет свое место в передаче. Мне остается только проглотить пилюлю, а потом сделать большой глоток воды, чтобы она не застряла в горле. В данный же момент я позволила себе только глоток ароматного чая, который Альбана заварила для нас двоих.
– Если хочешь, посмотрим его прямо сейчас, – предложила она. – Ты будешь увереннее чувствовать себя перед камерой, если заранее приготовишь форму, в которой подашь материал, это также позволит тебе занять отстраненную позицию… Как тебе такой вариант: «Я вам покажу сюжетик, но только для того, чтобы изобличить негодяев, которые пользуются подобного рода услугами».
Не так уж много порнухи я просмотрела за свою жизнь. Может быть, фильма четыре или пять, и все – в те времена, когда Фред настаивал, чтобы мы их смотрели вместе. Он считал, что просмотр подобных фильмов позволяет расшевелить зажатое либидо. Я хорошо помню, что с самого начала, как только на экране появлялись титры, во мне возникал стойкий и непонятный страх. Но не оттого, что я боялась своей реакции, и не потому, что меня смущали непристойные сцены и я считала унизительным для себя смотреть на все это. Нет… Больше всего я боялась, понимая, что это – глупо, увидеть на экране свое тело и лицо, как будто мой двойник мог участвовать в съемках, о которых я ничего не знала. Идиотская перспектива приводила меня в оцепенение, а бедный Фред не понимал, отчего я впадаю в ступор.
При этом под моей холодной, как мрамор, кожей кипели эмоции. Моя вагина раскалялась докрасна, как костер. Чем сильнее актриса походила на меня внешне, тем влажнее становилось у меня между ног.
(Рукописные заметки от 12/06/2009, написано моей рукой.)
Подобная предупредительность делала ей честь. На самом деле, хоть это трудно себе представить, под грубоватой оболочкой жила душа нежная и даже возвышенная.
– Нет, нет, не хочу. Раз ты говоришь, что сюжет хорош, я тебе полностью доверяю… – отказалась я. – Ты же профессионал!
Смирившись с обстоятельствами, я провела остаток дня, наблюдая, как она доводит до блеска мою передачу. Но, если подумать, на кого еще я могла рассчитывать? Не я ли заявила Дэвиду всего пару часов назад, что ничего в этом не понимаю? Только профессионализм и опыт Альбаны сгладили мою некомпетентность. Без нее мой дебют на канале стал бы таким же провальным, как школьная самодеятельность. Я прекрасно это осознавала, глядя на ее доведенные до автоматизма действия и безупречно верные решения.
Работа под руководством моей новой подруги и ее новые идеи, нацеленные на улучшение передачи, захватили меня настолько, что я и думать забыла про братьев Барле с их нескончаемой ложью, с капканами, которые оба расставляли на моем пути, каждый на свой лад пытаясь заманить меня в сети, завязывая узлы один крепче другого. Я выключила звук мобильника, чтобы не отвлекаться, и даже не проверяла эсэмэски. Наконец, во время небольшой паузы, я взяла его в руки и услышала мамин голос. Она оставила на голосовой почте подробный отчет о том, как утром к нам в дом пришли трое рабочих, чтобы устранить множество мелких поломок, которые накопились за долгое время не столько потому, что не хватало средств, сколько по причине хронического недомогания Мод. Эта внешняя неустроенность сильно отравляла ей жизнь: сломавшийся выключатель, потрескавшаяся и выпавшая кое-где кафельная плитка, засорившиеся трубы, облупившаяся краска.
Альбана вернулась в мой кабинет в сопровождении молоденькой брюнетки в больших очках на маленьком курносом носике, в руках которой я увидела несколько вешалок с готовыми платьями самых разнообразных фасонов из тканей весенней расцветки.
– Эль, позволь представить тебе Жеральдину. Она займется твоим костюмом для передачи…
Мы обменялись приветствиями.
– Надо позаботиться также о том, чтобы продумать концепцию на перспективу, – продолжала она. – Я так поняла, что вначале мы ориентировались на образ красавицы в соломенной шляпке, среди полевых цветов. Вот что, учитывая это, мы можем тебе предложить.
Было предложено пять платьев из ткани в цветочек, одно короче другого и все очень прозрачные. Я смотрела, как Жеральдина одно за другим прикладывает их к своей груди, пока не остановила выбор на бело-розовой модели, которая мне показалась наиболее целомудренной.
– Пожалуй, это то, что нужно.
– Берем! – решительно сказала Альбана, одобрив мой выбор. – Если мы этим не удержим перед экраном всех мужиков, от пацанов до пенсионеров, значит, я ничего не смыслю в мужских капризах!
Конечно, Альбана хотела шуткой разрядить обстановку, но этим она только подчеркнула неотвратимость события, саму мысль о котором я гнала от себя изо всех сил: очень скоро меня выставят на всеобщее обозрение, тысячи чужих, незнакомых глаз будут пялиться на меня, чего-то ожидать от меня, критиковать мою прическу, манеру говорить и все остальное, будут судить и судачить обо мне, а я никак не смогу им помешать. Самое страшное, что я сама решилась на этот шаг, по собственной воле взошла на Голгофу. Даже раздевание в «Отеле де Шарм» по принуждению Луи по сравнению с этой пыткой показалось мне пустяковой забавой…
Наш рабочий день завершился последней примеркой. Костюмерша вышла, гордо неся перед собой выбранное платье, как священную реликвию предстоящей медиацеремонии.
