Чтобы помочь механикам-водителям в темноте, была создана «искусственная луна» – отраженный от облаков свет прожекторов, а пушки «Бофорс» стреляли у них над головой зелеными трассирующими снарядами, указывая дорогу. Но поднятая снарядами и бомбами пыль и воронки на пути расстроили боевые порядки. Несколько танков даже провалилось в воронки. «Шерманы» и «Кромвели» качались на неровностях дороги, как корабли в шторм. Танки-тральщики очищали минные поля. Колонны двигались рывками. Часто им мешали высокие кусты, через которые приходилось продираться в темноте, причем путь указывал один из членов экипажа, шагавший впереди танка с зажженной сигаретой.
Как и было приказано, английские колонны двигались вперед, несмотря даже на то, что у них в тылу не стихали упорные бои в районе Ог и Тийи-ла-Кампань. Канадцам тоже нелегко было отыскивать путь в темноте и тучах пыли. На правом фланге наступавший на Ме-сюр-Орн Калгарийский Шотландский полк столкнулся с умело расположенными 88-мм пушками, от огня которых пострадала и канадская «Черная стража», которая двигалась к Фонтене-ле-Мармьон. Неопытность канадской 2-й дивизии привела к тяжелым потерям. Немцы сражались отчаянно. На них наседала английская 59-я дивизия, которая только что захватила мосты через реку, протекавшую у них в тылу через лес Грембоск.
Один из пехотных батальонов 59-й дивизии, 7-й Норфолкский, форсировал Орн. На переправе командовал капитан Джеймисон, высокий офицер, отправившийся просто выяснить, можно ли перейти реку вброд. 7 августа 26-й мотопехотный полк дивизии «Гитлерюгенд» провел контратаку. Норфолкский сержант Кортмен сумел подбить из противотанкового гранатомета две «Пантеры» и один Т-III. Это очень подняло боевой дух. В ту ночь шедшие через лес норфолкцы услышали, что впереди движутся танки, и вызвали артиллерийскую поддержку. Батареи двадцатипятифунтовых орудий развили такую скорострельность, что немцы решили, будто англичане изобрели «пушку-пулемет».
На следующее утро немецкая мотопехота вновь атаковала норфолкцев. Капитан Джеймисон, получивший ранение в правый глаз и левую руку, был награжден Крестом Виктории за успешное командование своей ротой Д в обороне. Когда противник уже едва не смял их, капитан связался с артиллерией и вызвал огонь на себя. К счастью, радиосвязь была хорошей, и артиллерия сработала безупречно. К тому же артиллеристы с симпатией относились к пехоте. «По сравнению с пехотой у нас задача совсем простая», – писал в дневнике один молодой артиллерист. Офицер медслужбы 59-й дивизии описал бой, который он наблюдал с высоты холма на западном берегу Орна: «Вид на долину Орна, протянувшуюся до городка Тюри-Аркур, был неописуемым. По ту сторону долины пылал лес, подожженный артиллерийскими снарядами и минами».
После взятия Мон-Пенсон сектор Орна доставлял командованию немало хлопот. «Здесь, на английском участке фронта, – писал офицер штаба 7-й танковой дивизии Майлз Хилдъярд, – [немцев] постепенно теснят, но [они] сражаются очень упорно. Это понятно, ведь иначе они попадут в окружение. Бои идут очень утомительные и однообразные, но они лишают немцев свободы маневра и рано или поздно приведут к их гибели». Во время операции «Тоталайз» провинившихся солдат из 5-го батальона Уилтширского полка отправляли хоронить товарищей, погибших в боях за Мон-Пенсон. «Казалось, в те дни не было ничего, кроме похорон», – писал их капеллан. Но его ободрила стойкость французского мирного населения перед лицом страданий. «Чем дальше мы продвигаемся, – писал он, – тем больше меня поражает дух французов, для которых “освобождение” обычно означало потерю всего, что у них было».
На рассвете 8 августа большинство колонн Симондса вышли к намеченным рубежам по обе стороны дороги на Фалез. Восточнее дороги 1-й Нортгемптонширский конный полк и «Черная стража» заняли позиции в рощах и садах к югу от Сент-Эньян-де-Крамениль. Они были совсем рядом с Гуменилем, где находился НП командира 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» оберфюрера Курта Мейера. Это было переломным моментом всей операции. Симондс, уверенный, что немцы создали силами 1-й танковой дивизии СС мощную вторую линию обороны, после полудня организовал вторую бомбардировку. Две его передовые танковые дивизии были готовы идти дальше, но теперь пришлось ждать подхода бомбардировщиков.
Непробиваемый Мейер бросился на передовую, встревоженный непроверенным донесением о том, что 89-я пехотная дивизия бежала перед наступающим противником. Стоя во весь рост в своем «Фольксвагене-82», он в ужасе наблюдал, как солдаты 89-й бегут к Фалезу. По его словам, он выскочил из машины и один стоял на дороге, вооруженный лишь карабином, чтобы пристыдить их и заставить вернуться оборонять Сенто. Генерал Эбербах, все еще командовавший 5-й танковой армией, которую вскоре передаст Зеппу Дитриху, также прибыл на передовую, чтобы переговорить с Мейером. Он пообещал отправить ему на подмогу 85-ю пехотную дивизию сразу по прибытии, но даже ее передовые подразделения все еще находились в 16–20 км. До Мейера уже дошли вести о польской 1-й танковой дивизии к востоку от дороги и канадской 4-й танковой дивизии к западу от нее. Они остановились в точках сбора, ожидая начала нового этапа наступления.
Мейер сказал, что единственная надежда – ошеломить противника внезапной контратакой. Эбербах согласился. Оба они знали, что, если канадцы и англичане прорвутся к Фалезу, то 7-я армия, все еще пытавшаяся возобновить контратаку на Авранш, будет окружена. Мейер решил, что поведет мотопехоту боевой группы «Вюнше» через Грембокский лес навстречу канадцам.
Мейер прибыл в Сенто, побеседовал с Вальдмюллером, командиром другой своей боевой группы, а также с танковым асом Виттманом, который должен был оказать поддержку ротой «Тигров». По словам Мейера, когда они обсуждали предстоящие действия, то увидели американский бомбардировщик, сбросивший маркер. Хорошо понимая, что это означает, они побежали к своим машинам. Сразу же отъехав, они смогли избежать худшего периода бомбежки. Находясь на северной окраине Сенто, Мейер наблюдал, как «Тигры» Виттмана на полной скорости мчатся к Сент-Эньяну, не обращая внимания на вражеский артобстрел. Мотопехотинцы устремились за ними на бронетранспортерах. Пулеметчик позвал Мейера, указывая на север. Подходили английские бомбардировщики. Мейер утверждал, что один молодой эсэсовец из Берлина крикнул: «Какая честь! Черчилль послал по бомбардировщику на каждого из нас!»
Четыре «Шермана» 1-го Нортгемптонширского конного полка хорошо укрылись среди роз в саду южнее Сент-Эньяна. Внезапно они услышали по рации голос командира: «Не спать! С севера движутся три “Тигра” колонной». Бронированные монстры двигались по небольшой проселочной дороге, шедшей параллельно главной дороге. Командир англичан приказал огонь не открывать. На таком расстоянии 75-мм пушки «Шерманов» против брони 56-тонных «Тигров» были «как игрушечное ружье против бетонной стены». Нужно было дождаться, пока «Тигры» подойдут ближе. Три обычных «Шермана» должны были сдерживать их огнем 75-мм пушек, а единственный «Шерман-Файрфлай» – попытаться подбить их из своей тяжелой 17-фунтовой пушки.
У тех, кто помнил расхожую статистику: уничтожение одного «Тигра» стоило трех «Шерманов», – внезапно пересохло в горле. Заряжающие проверили, чтобы в казенной части были бронебойные снаряды. Смотревший в прицел наводчик медленно поворачивал башню, следя за указанной командиром целью. Главными мишенями были головной и замыкающий «Тигры».
